Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
Только что я одержал победу над импотенцией. В том, что завтра у меня с Гау все получится, я не сомневался. Доннер веттер! Победить собственное бессилие можно. Надо только сильно хотеть. Хотеть даже тогда когда хотеть никак не хочется. Хотеть через силу, через не могу и через не хочу.
Я другими глазами глядел на небо, на фонари. Я полной грудью вдыхал дым от листьев и думал о том, что наконец-то начинается нормальная, как у всех, жизнь. При всем этом я успел позабыть о вчерашней тоске
День Конституции
Шефа дома нет двое суток. Вечером следующего дня родители с
Ситкой Чарли ушли к Какимжановым.
Гау пришла в девятом часу.
– Кушать будешь?
– Потом.
Потом так потом.
… Мы лежали и молчали. Все произошло быстро и суматошно.
Громоподобный треск разорвал тишину вечера. "Ур-ра- Ур-ра!".
Ожила и зашлась в радостном крике окрестная детвора. Ба-бах!
Прогремел новый залп.
– Что там?
– Салют.
– В честь чего?
– Не знаю.
Я включил телевизор. Программа "Время" передавала заключительную речь Брежнева. Сегодня, 7 октября 1977 года сессия Верховного Совета
СССР избрала Леонида Ильича Председателем Президиума Верховного
Совета страны и приняла новую Конституцию.
Ближе к полуночи ЦТ передавало повтор сопотского Гала-концерта.
"На сцену Лесной оперы приглашается группа "Червоны гитары"…
Художественный руководитель Северин Краевский… "Не спочнемыс"… "Не успокоюсь"…
Сопот забился в истерике. И правильно сделал. Потому что "Не спочнемыс" Краевского – это пиз…ц…
Глава 28
Что такое осень?
На вокзале Доктора встречал Шеф.
Глаза у Доктора после семерика на строгом, не сказать, что уж слишком мертвые. Они наполнены непонятной душевной болью, взгляд брата пронизывает тебя откуда-то изнутри. Разговаривает он, но глаза как будто осязаемо прощупывают тебя.
Что его там били – можно не спрашивать. Я и не спрашивал.
Беспорядочно рассказывал ему о том, кто, где и как, Доктор молчал и прошивал меня глазами: "Что-то ты не о том… Все это мелочь, ерунда…". Сам же я несколько раз успел позабыть, кому, по сути, обязан брат семериком.
Что-либо заметного в отсутствие Доктора на воле не произошло. Что было, то прошло. Доктор прописывался, вставал на учет в милиции и не забывал помогать матушке. Папин родич Омирзак, замдиректора асфальтобетонного завода по АХЧ, устроил брата техником в группу КИП и автоматики.
Про зоновскую жизнь он не рассказывал и учил нас чаепитию по-зэковски.
– Заварю-ка я вам купца.
Купеческий – обычный, крепко заваренный чай. У каторжан
Прошла неделя, за ней вторая и Доктор вошел в колею. Глаза его приняли человеческое выражение.
Будет ветер, или буря,
Мы с тобою навсегда!
По соседству сдали писательский дом на пять подъездов. Довоенным постановлением Совнаркома психбольным полагается дополнительная жилплощадь. Местком Союза писателей выделил Ситке и Джону двухкомнатную квартиру, но не в новом доме, а свободившуюся после сына одного литератора, в панельке. Квартира на окраине города, в третьем микрорайоне. Родители дали объявление об обмене квартиры на однокомнатную в центре.
Доктор пить не помышлял, вел себя образцово и мама дала ему ключи от квартиры Ситки и Джона.
Доктор по делам прописки звонил в домоуправление, ошибся номером и попал на ту, о какой на зоне и мечтать не помышлял. Женщину зовут
Люда, ей 31 год, у нее прекрасное тело и работает она в управлении делами Академии наук.
– Баба культурная, – рассказывал Доктор. – Вы бы видели ее документы!
– Ты рассказал ей, что от Хозяина вернулся? – спросил Шеф.
– Ты что! Сказал, что я завлабораторией.
До последней ходки Доктор говорил, что забыл когда последний раз целовался с женщинами.
"Я им только в рот даю". – говорил он в 60-х.
"…Молодая прокурорша, оторвалась от бумажки, поглядела на меня злыми глазами, и продолжила чтение обвинительной речи. Она говорила, что я опасный рецидивист и просила суд дать мне семь лет строгого, а я смотрел на нее и думал:
"Какие у нее серьезные документы! Поднять бы ее на карабас!".
…Борман тянул с отдачей долга и предлагал рассчитаться петухом.
Я пошел в отказ. Такой расчет мне не в масть. Не из-за того, что наслушался страхов про фикстулу.
Многим зэкам в кайф прочищать дымоход, но месить глину не только противно, но и стремно.
Немец не отставал и однажды уговорил.
– В нашем петушатнике есть Андрюша. Мальчишка в единственном экземпляре. Сам я его никогда не дырявил. Но такой минет тебе и баба не сделает. Мальчик до того нежный… Закачаешься.
Может попробуешь?
В коптерке Бормана сильно натоплено.
Андрюше лет двадцать с небольшим. Симпатичный, с грустными глазами петушок. Передних зубов нет.
Я сидел на табуретке, Андрюша оценивающе оглядел меня и стал стягивать с меня штаны.