Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
"Я знал, что в последний момент какая-то высшая сила остановит и убережет брата от злодейства". Так, или примерно так сказал Алешенька на вопрос верит ли он в то, что
Митенька убил отца.
Дмитрий Федорович признался в умысле на убийство и он же сказал о том же самом, что и Алешенька: в последнюю минуту пришла мать покойница и он, опомнившись, отпрянул от окна. В этот момент на другом конце города и в Мокром остальные действующие лица услышали гром, от ветра со звоном распахнулись
"Трусость – наихудший из пороков". Убивец – это трус.
Алешенька знает брата как никто другой и уверяет: Митенька и в слепой ярости не способен на злодеяние. Он природно лишен силы и решимости доводить преступный умысел до завершения. Если хоть один человек верит в тебя, то все не так уж плохо. Неистребимая сила
Алешеньки в том, что он ни на мгновение не усомнился в братьях и никоим образом, – ни помыслами, ни сердцем, – не желал верить в некую "силу карамазовской низости".
Почему мне жалко Ивана Федоровича более Митеньки? Паскудство
Ивана в том, что он уверился в том, что брат убил отца. Да, да…
Именно так. Юродивый не отступился от Митеньки, а Иван предал брата.
Да-а…? Нет, нет… Он ненавидел братца, от того может и вовсе не предатель. Где в таком случае узы крови? Люди – они разные. Для кого-то и узы крови пустое место. Как ни крути, Иван Федорович подвел Дмитрия Федоровича под монастырь. Горе создателя "теории слезы младенца" не в том, что он не принимал мир бога таким, каков он есть, а в том, что он отступился от Мити.
Все равно мне его жалко. Почему? По любым правилам за такое прощения он не заслуживает. Можно простить предательство друга, жены, но предавший брата, напрасно ждет понимания.
Что это ты развякался про предательство? Кто бы говорил, но только не ты. Забыл октябрь 70-го? Но это по слабости перед страхом стыда… И потом… Потом я сильно переживал. Сильно переживал?
Подумать только! Вот ты какой… М-да…
Легче и удобней подогнать вымысел под действительность. Не было и не могло быть у меня диалога с традиционно незримым собеседником.
Мне привычней уклониться от своего пути, отгородиться от неприятных воспоминаний с тем, чтобы внутри меня все оставалось на тех же местах – в праздности и без движения. Подумать было лень, вот и решил попробовать себя на имитации.
Пройдет немало лет, прежде чем я начну шаг за шагом, по чуть-чуть, постигать смысл фразы, оброненной то ли самим отцом
Зосимой, то ли его сподвижником: "Ученики любят забавляться своим отчаянием".
А пока продолжим. Продолжим так, как оно и было.
Глава 30
"Клянусь копытами козла!".
Х.т.ф. "Звездный мальчик"
Марат Омаров. Ему 43 года, сын железнодорожного
У Меченого двухкомнатная квартира неподалеку от дорожной больницы. Понятно, что не будь он единоличным хозяином квартиры, в которую он пускает всех без разбора, Омаров вряд ли был бы кому нужен. У него днюют и ночуют навсегда отставшие от жизни среднего возраста мужики.
Пропадает у Меченого неделями и Шеф.
Шеф привел Омарова домой и мама сказала:
– Мынау, оба гельгердын, кускум келеди. Сен кайдан сондай таптын?
Матушка называет Меченого Метиком, говорит, что Омаров "кара бет"
(черная душа), вдобавок отмечает, что у "жексруна" (дословно не переводится – что-то вроде отталкивающего, вонючки) глаза не на месте. Глаза могут и обманывать, мало ли у кого какой взгляд. Но мама настаивает, что Меченый – подлый. Меченый мне тоже не очень приглянулся. То ли из-за заискивающего взгляда, то ли еще из-за чего, но позже, однако, привык к Омарову и я.
Шеф посмеивался над Ситком: "Матушка, ты не знаешь, какой это золотой человек. Он – братан".
К братану на хату Шеф приводил и Коротю с Муркой Мусабаевым.
Однажды у него побывал и я.
Шефа не было дома две недели. Я позвонил Мурке Мусабаеву, и поиск мы начали с визита к Меченому.
В квартире Омарова кроме крашенных табуреток, железной панцирной кровати и стола ничего нет. На столе алюминиевая, переполненная бычками, пельница, раздербаненный на куски кирпич серого хлеба.
– Где Нуртас? – спросил Мурка.
– У Балерины. – сказал Меченый.
У себя дома Омаров другой. Уверенный, заносчивый.
– Что еще за Балерина?
– Томка. Жена Мастера.
– Мастер кто?
– Ты его не знаешь. Воришка. Сейчас у Хозяина.
– Ты понимаешь, что Нуртасу надо завязать с бухлом? – спросил Мурка.
– Ему надо на работу втыкаться, – глядя в сторону ответил Меченый.
Ты погляди на него. Все знает, все умеет. Он не считает, что Шефу с бухлом нужно кончать.
Через три дня Шеф пришел домой. Собрал вещи и уехал в Балтабай строить коровник. Поработал с месяц, приехал свежий, загорелый.
Привез для Гау трехнедельного козленка.
– Травку ему рано есть, – предупредил Шеф. – Поите его молоком.
Дал маме деньги. И про нас с Гау не забыл. Выделил по четвертаку и скрылся на неделю.
Я вынес козленка во двор, ребятня облепила детеныша. Забыв о словах Шефа, не предупредил малышню. Они, конечно же, позаботились о козленке, покормили травкой. На следующий день детеныш околел.