Чосон. Последняя династия Кореи
Шрифт:
Ли Ю вернул шесть ведомств под прямое подчинение вана, закрыл «Павильон мудрецов» и положил конец чтению лекций по конфуцианской классике при дворе.
Кому-то может показаться странным то, что умный и просвещенный правитель ликвидировал придворную академию, созданную его отцом, и отказался от весьма полезных лекций. Но если учесть, что среди участников Заговора шести сановников было много придворных «академиков», а лекции могли использоваться для завуалированного осуждения политики вана, то действия Ли Ю начинают выглядеть логичными и обоснованными.
Ведомство по обсуждению дел правления снова превратилось в сугубо исполнительный орган, а освободившиеся должности ван раздал своим сторонникам. Многие из них не относились к конфуцианским светилам, но Ли Ю ставил личную преданность выше учености и считал, что он разбирается в делах правления лучше древних мудрецов и их последователей.
Ветры
59
В переводе – «лес учёных».
60
В переводе – «заслуженный сановник».
61
В переводе – «старые заслуженные сановники».
Чтобы держать чиновников в повиновении, был ужесточен порядок выдачи служебных наделов. Если раньше эти наделы фактически становились наследственной собственностью семьи чиновника, то теперь, по выходе в отставку, надел изымался. А если сын сменял отца на службе, то ему выдавался новый надел. При такой системе приватизация казенных земель стала невозможной.
Позже, в начале правления вана Сонджона, чиновники лишились возможности сбора налогов со своих наделов. Теперь налоги и с казенных, и со «служебных» земель собирались государством централизованно, а затем чиновникам выдавали определенные суммы, то есть фактически чиновников перевели на «сухое» жалование.
В 1556 году в этом вопросе была поставлена точка, правительство отказалось от практики выдачи наделов и стало выплачивать чиновникам жалованье. На первый взгляд может показаться, что между кормлением за счет надела и кормлением за счет жалованья нет принципиальной разницы – что так, что этак, чиновнику выплачиваются одинаковые средства. Но на самом деле разница была огромной. Чиновник, лично собиравший налоги, воспринимался крестьянами, как большой господин, вершитель судеб, ведь в его власти было и взять больше, и взять меньше. А у чиновника на жаловании не было никаких «инструментов влияния», кроме тех, которые определялись его полномочиями.
Усиление центральной власти вызвало мятеж в северо-восточной провинции Хамгиль (Хамгён) [62] . Как родина дома Ли и стратегически важная приграничная область, эта провинция имела особое положение, а местной знати был предоставлен ряд привилегий, например, все чиновники провинции назначались из ее среды, а должности были наследственными. Привилегии предоставлялись не просто так. Жителям провинции приходилось оборонять рубежи государства от воинственных чжурчжэней, участвовать в отражении их набегов, строить укрепления и следить за тем, чтобы они были в надлежащем состоянии. У крестьян тоже были «привилегии»: переселенцы из других провинций могли получить здесь землю на льготных условиях.
62
Чосон подразделялся на восемь провинций: Чхунчхон, Канвон, Кёнги, Кёнсан, Чолла, Хамгён (изначально – Йонги), Хванхэ (изначально – Понхе), и Пхёнан.
Знать провинции Хамгиль фактически управляла собой и мало считалась с центральной властью. На приграничных территориях подобная ситуация была особенно опасной, потому что могла привести к отделению провинции от государства.
Ван Седжо решил положить конец старым порядкам и начал назначать на должности в провинции Хамгиль выходцев с юга. Местная знать восприняла это как покушение на свои законные права. Вдобавок, пришлые чиновники
Надо сказать, что в корейской и китайской истории были случаи, когда для усмирения мятежа центральная власть шла на компромиссы с его главарями, но ван Седжо не был расположен к подобным компромиссам. Восстание было жестоко подавлено в августе того же года. Ли Сиэ показательно казнили самым жестоким способом – линчи [63] , чтобы впредь ни у кого не появилось бы желания следовать его примеру. С другими мятежниками поступили более милостиво – им просто отрубили головы [64] .
63
Линчи (в переводе – «продолжительная [медленная] смерть» – самый мучительный способ смертной казни, применявшийся в Китае и странах, заимствовавших китайские традиции. Суть линчи заключалась в неторопливом отрезании фрагментов от тела приговоренного. В завершение приговоренному отрубали голову, которая выставлялась на всеобщее обозрение в каком-то оживленном месте.
64
Обезглавливание в Китае и странах, заимствовавших китайские традиции, считалось жестокой казнью, поскольку дух обезглавленного был обречен на существование в загробном мире без головы, что, согласно поверьям, создавало ему многие неудобства, начиная с невозможности вкушать жертвенную пищу и заканчивая отсутствием возможности разговаривать с другими духами и своими потомками, являясь им во сне. Если родственники казненного посредством отсечения головы получали голову вместе с телом, то они могли прибить ее гвоздями к туловищу и тогда дух покойника существовал бы в загробном мире с головой. Но если, как это делалось чаще всего, голова преступника выставлялась на всеобщее обозрение, а тело захоранивалось отдельно, то дух оставался безголовым. Удушение или отравление были предпочтительнее обезглавливания, поскольку тело казненного при этом сохранялось в целости.
Седжону Великому так и не удалось ввести корейскую музыку в церемониальный обиход, поскольку большинство придворных предпочитали «классическую» китайскую музыку, а к корейской относились снисходительно, если не сказать – презрительно. Но, благодаря кардинальному обновлению штата придворных, ван Седжо, бывший таким же патриотом, как и его отец, смог заменить китайскую музыку корейской. В наше время церемониальная музыка «Чонмё чэреак» [65] входит в список нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО.
65
Эта музыка исполнялась во время поминальных обрядов, проводимых в сеульском святилище Чонмё в память о покойных правителях.
В целом, ван Седжо был таким же новатором-реформатором, как и его отец. Однако в период его правления не наблюдалось такого же научно-культурного прогресса, как при Седжоне Великом, поскольку «Павильон мудрецов» был ликвидирован, и многие ученые мужи покинули столицу. Тем не менее, в одном аспекте сын превзошел своего отца. На третьем году правления Седжо началась работа над составлением «Великого уложения по управлению государством» («Кёнгук тэчжон»), которое полностью вступило в силу в 1468 году, незадолго до кончины вана. Впоследствии документ дважды редактировался и в 1485 году обрел свой окончательный вид. Составление «Уложения» было поручено особому ведомству – «Комиссии по составлению шести уложений», состоявшего из высших сановников государства.
«Великое уложение по управлению государством» принято называть «кодексом», но оно представляет собой нечто среднее между кодексом и конституцией, поскольку содержит положения, касающиеся государственного устройства и деятельности Шести ведомств. Создание «Уложения» было продиктовано требованиями времени. Как уже было сказано выше, местная знать, чья лояльность вызывала сомнения, противопоставляла себя столичной знати-консин, то есть – центральному правительству, и саботировала многие правительственные решения.