Чрезвычайное положение
Шрифт:
Возле дома остановилась машина. Ее слух мгновенно напрягся. Щелкнул ключ в замочной скважине, потом послышались знакомые шаги.
— Это ты, Эйб?
— Да, мама.
— Зайди, пожалуйста, ко мне.
Она слышала, как он прошел в ванную и отвернул кран. Затем, вытирая руки о носовой платок, вошел к ней в комнату и остановился в дверях. Она с первого взгляда поняла, что он чем-то недоволен.
— Присядь рядом со мной и давай поговорим.
Он покорно опустился в кресло, ничего не отвечая.
— Что случилось, Эйб?
— Ничего.
— Я вижу, что-то случилось.
— Ничего, мама. Пожалуйста, не волнуйся.
— Это связано
— Я устал и хотел бы лечь спать.
— Ты не можешь уделить несколько минут своей старой матери?
— Я очень устал.
— Хорошо, Эйб.
Она повернула к нему лицо, и он холодно поцеловал ее в щеку.
— Покойной ночи, мой мальчик, хорошего тебе сна.
— Покойной ночи.
После этого она долго еще не могла уснуть. Судя по всему, надвигается очередной сердечный приступ. Если бы только мальчик не был таким скрытным, проявлял больше чуткости и отзывчивости. Почему бы ему не быть таким, как Эндрю Дрейер? Вот уж милый человек. Воспитанный и внимательный. Должно быть, из очень хорошей семьи. Ну что ж, каждый должен нести свой крест. О том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи. Еще одну ночь предстоит лежать на спине и смотреть в потолок. Она все еще не спала, когда зазвонил телефон. Из спальни ей было слышно, как Эйб щелкнул выключателем и стал с кем-то разговаривать. Потом он сам позвонил куда-то. Она не могла разобрать, о чем он говорил и с кем. Долго лежала она в напряжении, ожидая, что он вот-вот войдет к ней. Должно быть, что-то случилось. Недаром он вернулся расстроенный. Эйб тихо постучал в дверь.
— Ты не спишь, мама?
— Не сплю, Эйб.
Он вошел и зажег свет. Он был в костюме, в одной руке — чемодан, в другой — плащ.
— Я должен немедленно уйти из дому, мама.
— Почему? Куда? — в замешательстве спросила она.
— Меня только что предупредили по телефону, что полиция арестовывает всех, кто у нее на подозрении. Самое разумное для меня — немедленно уехать.
— Но куда ты поедешь?
— Лучше, если ты не будешь этого знать.
— Но я имею право знать, мой мальчик.
— Пожалуйста, мама, положись на меня. До свидания. До скорой встречи.
— Береги себя, Эйб.
— Не беспокойся. Завтра позвоню.
Он наспех поцеловал ее, потом она услышала, как он включил мотор и машина тронулась с места. Первым ее побуждением было попытаться остановить его. Упросить вернуться и не покидать ее. Но тут же она спохватилась: надо во что бы то ни стало успокоиться, потому что грудь пронзила острая боль. Сердце отчаянно забилось, ей стало трудно дышать. Ее единственный сын — и так к ней относится. Ведь она пожертвовала ради него всем. Посвятила ему всю себя. Куда он поехал? Где будет жить? Она легла на спину, стараясь дышать ровнее. Почему он не относится к ней, как подобает сыну? «Завтра позвоню». А что, если он забудет позвонить? В парадную дверь громко постучали. И тотчас же зазвонил звонок. Она с трудом поднялась, нащупала ногами домашние туфли. Едва переводя дыхание, натянула халат. И все это время по дому разносился громкий стук и звон. Она открыла дверь и перед ней предстали два сыщика в штатском.
— Здесь живет Эйб Хэнсло?
— В чем дело? — Она почувствовала, что у нее цепенеет в груди.
— Где он?
— Его нет дома. Он ушел. И еще не (вернулся, — выпалила она единым духом.
— Прочь с дороги, — скомандовал один из сыщиков.
— Вы не имеете права входить в мой дом!
Она попыталась захлопнуть перед ними дверь. Но они толкнули так
Полицейские начали тщательный обыск, переходя из комнаты в комнату. Она ничего не понимала. Только чувствовала ужасную боль в груди. Если бы только было легче дышать! По лицу градом катился пот. Спустя некоторое время сыщики снова появились в спальне.
— Где же твой сын?
— Не знаю, — с трудом выдавила она.
— Когда он ушел из дому?
— Он сегодня не возвращался.
— Перестань говорить чепуху.
— Он не возвращался.
— Тогда кто же, черт побери, спал в его постели?
— Не знаю.
— А почему открыт настежь шкаф?
— Не знаю.
— Почему у него в комнате горит свет?
— Не знаю, не знаю, не знаю.
— Лучше скажи все как есть, а то мы тебя в тюрьму посадим. Где он?
— Не знаю.
— Хочешь подумать об этом в камере?
— Оставь ее в покое, — сказал младший из двух. — Все равно от нее не добьешься толку.
— Ну хорошо, да поможет ему бог, когда мы все-таки найдем его. Завтра ты увидишься с ним?
— Не знаю, — повторила она.
После того как они ушли, она продолжала сидеть в кресле, согнувшись в три погибели от боли. Теперь ее дыхание стало совсем слабым и прерывистым, в висках глухо стучало. Тело взмокло от пота. Она сделала попытку подняться с кресла, чтобы позвонить Флоренс, но не смогла.
— Видит бог, это правда. Я не знаю. Правда, Эйб, я не знаю. Не знаю. Не…
Она так и не закончила фразу. Повалилась в кресло, запрокинув голову с широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас.
Днем к ней приходили знакомые и тщетно стучали в дверь. Дважды звонил телефон, но мертвая женщина продолжала сидеть в кресле. Она по-прежнему смотрела в потолок, и ее одутловатое лицо было искажено болью.
Глава пятая
Эндрю старался поудобнее устроиться на заднем сиденье автомобиля, но любое положение причиняло невыносимую боль. Глаза по-прежнему жгло, и он попробовал сосредоточить взгляд на Руфи. Она смотрела прямо перед собой и упорно молчала. Эндрю беспокойно заерзал. Ему было очень неудобно в дамском халате, накинутом поверх нижнего белья, который к тому же едва сходился на нем. Над самым Коммоном, точно одеяло, простерся густой туман, и Эндрю поежился от холода. Странно, только что в квартире Руфи он изнемогал от жары. А может быть, ему только казалось, что жарко. Через открытое переднее окно в машину врывались потоки холодного воздуха.
— Как ты себя чувствуешь, Энди?
Боже, не хватало еще, чтобы она надоедала ему своими заботами!
— Ничего, — отрезал он.
— Закрыть окно?
— Пожалуйста, не надо со мной нянчиться.
— Я только беспокоюсь о тебе.
В течение долгого времени они хранили неловкое молчание. Энди хорошо знал, что Эйб не склонен к мелодраме, и если он сказал, что дела обстоят серьезно, значит, так оно и есть на самом деле. Проклятье! Надо быть готовым ко всему, а он в таком состоянии. Одет в женский халат, под которым одно лишь нижнее белье. Во всем теле адская боль. Колено тоже ломит. Эта свинья Кеннет, должно быть, все точно рассчитал. Заранее обсудил с Джеймсом. Как он попался в ловушку! Просто сам напросился, чтобы его избили. Интересно, что стало с Мириам?