Чтица Слов
Шрифт:
Тая пожала плечами, дескать, гадайте - не гадайте, а правды не выдам. В носу прочно застрял запах Иттана. Всё было неправильно: и то, что она спала с ним в обнимку, и то, что ей это нравилось. С Кейблом выходило как-то иначе. Его лапищи Тая не касалась с робостью. Незаметно не очерчивала подушечкой большого пальца мозоли, пытаясь впитать их в память.
– А Карта за что зарезала? - простонала дылда и встряхнула тряпье, которое развешивала на веревку над кроватью. - Не мужчина был - зверь. Рыжеволосый, статный!
– Ну а зачем он
– не согласилась женщина, курящая травяную самокрутку, высунувшись в оконце.
– Правильно, что зарезала.
– Что мне до ваших статных, - Тая плюхнулась на кровать - та опасно заскрипела.
– Я провожу ночи с самым лучшим мужчиной на свете. Декан в академии магии, богач, красавец. Теперь я под его покровительством.
Она выдохнула, как выдыхали все знакомые Тае женщины, обсуждающие своих любовников. Так неестественно и приторно, что самой подурнело. Но дылда и тетка-повариха (да и в целом шум в спаленке как-то утих) округлили глаза.
– Че, правда?
– вопросила дылда, и тряпье выпало из её пальцев.
– А какой он, этот богач? Это тот блондин, что ль, который недавно прикатил на личной повозке?
– Он самый. Веселый, - взялась перечислять Тая, закатывая глаза.
– Умный. Начитанный. И это... добрый. Во!
Ни одно из перечисленных качеств не казалось ей по-настоящему важным (мужчина должен быть сильным и не сильно жестоким, а остальное - сказки, что выдумывают глуповатые бабенки), но жизнь научила Таю, что мужской идеал у большинства иной.
Да и вообще, в той суровой реальности, где родилась и выросла Тая, все мужики были одинаковые: грязные, похотливые и трусливые. Им требовалось только одно, и всё зависело от формы и способа, которым они это самое получали. Иттан - исключение хотя бы потому, что Тая не интересовала его в качестве женщины.
Она болезненно поморщилась.
– Врешь!
– фыркнула неказистая узкоглазая девчонка, натягивающая перештопанный носок.
– Чем докажешь?
– поддакнула дылда.
– А ничем.
– Тая, помедлив, вскочила.
– Просто примите к сведению.
Она, закинув тюк за плечи, улизнула быстрее, чем расспросы из любопытных обратились в назойливые. Пусть сплетницы-женщины растреплют новость о том, что, во-первых, Иттан застолблен, а во-вторых, Тая не беспризорная, она чья-то.
Иттан не воротился ещё от коменданта, но утром он дал ей ключ (как раз после того, как потребовал жить в его спальне, пока всё не наладится), и теперь Тая обживалась в покоях графа. Ткнулась носом в подушку как преданная собачонка, представила, что этой ночью они вновь заснут вместе.
Щенячий восторг затопил сердце.
Куда Иттан денет свое приобретение (к слову, не самое нужное)? Оставит у себя или найдет чулан, пригодный для жилья?
Лучше бы оставил. Тая бы что угодно отдала, только бы иметь возможность вжаться в него во сне будто случайно, подслушать мерное дыхание, считать удары сердца.
Она замечталась
– Как прошло?
– Всё нормально. Рейка поместили в лазарет, и он подтвердил, что в тот раз Локк и Арно осматривали окрестности, молчун обходил прибрежную линию, а Кай и Рей остались наедине с ним. Они-то и втолкнули его в завесу. Впрочем, внутренностей той бедняга не помнит - говорит, всё отшибло до момента, как очнулся с гноящейся ногой посреди чащобы.
– Пожевал губу отрешенно.
– В общем, убийство предателей нам прощено и отпущено. Скажи-ка мне вот что.
– Иттан достал из сумки склянку с мазью и цапнул Таю за руку, она и пикнуть не успела; наложил мазь на царапины.
– Когда шел сюда, мне какая-то женщина вслед смотрела, разинув рот. И подружке своей бормотала, мол, я тот самый чернокнижник, что тебя себе заграбастал.
Тая засмущалась.
– Я сказала, что нахожусь под твоим покровительством.
– Как это понять? - Иттан отпустил левую руку и принялся за правую. Он втирал мазь круговыми движениями, чуть щекоча кожу.
– Я твоя, и никто не имеет права мной пользоваться... без твоего согласия.
На что Иттан твердо ответил:
– Моего согласия они не дождутся.
Закончив с руками - кожа пропахла мятой и чем-то горьким, но вкусным - он осторожно мазнул Таю по щеке.
– Больше без разрешения ни шага. Невыносимая девчонка, куда-то убежала, вся изранилась, - пожурил, закупоривая склянку.
– Голодна?
– И протянул ей промасленный сверток, внутри которого Тая обнаружила ломоть хлеба и три серо-желтых куска сыра. Обычным солдатам подобных вкусностей не выдавали, а значит, Иттан поделился своим ужином.
Сыр таял во рту, хлеб был только из печи, ещё тепленький.
– Так ты декан?
– прожевав, спросила она.
А декан - кто это? Какая-то важная шишка в академии, типа главного, как его там, ректора? А чем светлый факультет отличен от темного? И какие вообще есть факультеты? Боги, да что такое этот факультет?!
Сколько незнакомых слов, врезавшихся в память...
Тая не знала, но постыдилась прослыть тупицей.
– Бывший, - криво ухмыльнулся Иттан.
– А с нынешней моей репутацией мне вообще дорога в академию заказана, разве что чернорабочим.
– За что тебя так?
Тая сложила ладошки на коленках как, должно быть, складывает благородная девица на первом в своей жизни светском приеме.
Эх, зачем она съела все куски разом, надо было растянуть удовольствие, покатать сырок во рту. Живот грустно заурчал, подтверждая, что Тая поступила неосмотрительно.
– Всего и не упомнишь. Ну-у... Порочные связи, - загнул мизинец, - избиение министерского сына, - безымянный палец, - теперь вот сожительство с женщиной вне брака, - подумав, загнул и средний.