Чтица Слов
Шрифт:
– Ох уж эти женщины, - поддержал Локк.
– Моя, помню, все уши прожужжала, что в погребе кто-то возится. Житья не дала. Я всех богов припомнил, пока лез туда. А там - крыса, и всего-то. Я вытащил ту за хвост, тащу жене. Извивается, зараза, за палец укусила. А женушка визжать стала. Ну не дура ли? С другой стороны, уехал от неё на год - и скучаю. Как она там, без меня?
Под его монотонный бубнеж дошли до берега реки.
Завеса ожила. В её мерцающей темноте растекалось нечто густое и вязкое, обволакивающее, горчащее на языке. И
– Воняет чем-то...
– буркнул Арно, зажимая нос.
В следующий миг его глаза расширились. По губам потекла кровавая капля. Удар сердца, и вертлявый парень упал лицом в соль, перемешанную со снегом. Из его спины, ровнехонько под лопаткой, торчал метательный кинжал. Вошел глубоко, по рукоять.
Тая завизжала так оглушительно, что с поисковиков разом слетело ошеломление. Выхватив оружие, они встали в хлипкое подобие круга, правда, вместо себя в центр Иттанвпихнул девушку.
– Иттан!
– взмолилась она.
– Уходи!
– Молчи!
Притаившихся тварей было чуть больше десятка, зато каких: в кольчугах, с топорами и стрелами, на морды надеты шлемы с забралами. До сегодняшнего дня они пользовались ржавым оружием, незнамо где взятом, не утруждали себя одеждой. Но не теперь. Твари были готовы к битве.
В отличие от поисковиков.
Удары сыпались градом. Свистели стрелы. Тварям не хватало организованности, но они брали скоростью. Выпад за выпадом. Без передышки. Пришлось рассредоточиться. Молчун, по пояс забравшись в воду, свистнул в два пальца.
– Идите сюда, гады!
– поманил он указательным пальцем.
Локка теснили к лесу. Коротышка отмахивался мечом, но один удар пришелся вскользь по груди. Второй зацепил бедро.
Иттан оберегал Таю и потому был особо уязвив. Притянул застывшую - хотя бы не мешалась - девушку, которую чуть не задела стрела.
Поворот. Скачок. Прыжок. Топор скрестился с лезвием меча, высекая искры.
Завеса тянула к себе.
Спрячься во мне, приди, стань моим. Бейся ради меня.Уничтожай.
И твари - Иттан догадывался нутром - тоже слышали этот зов.
Тьма в ней ширилась, протянула туманные пальцы.
Локк вскрикнул от боли.
Будь со мной, и я отпущу их - убеждала завеса сладострастно.
– Заткнись!
– выкрикнул Иттан в пустоту.
В ту же секунду получил под дых эфесом. Не острием, но тоже мало приятного. Согнулся пополам. Задохнулся болью.
Он не понял, откуда взялся визг и что за тень мелькнула справа. Она кинулась на тварь, вцепилась всеми конечностями в неё, завизжала дурниной.
Тая!
Ещё чуть-чуть, и её разорвут на части.
Нет, не разорвут - утащат.
Тварь, перекинув брыкающуюся девчонку через плечо как мешок - коса, точно маятник, качалась из стороны в сторону, - направилась к завесе. Тая верещала и отбивалась. Кулачки сучили по кольчужной коже.
До завесы пять метров, три, два. Несколько шагов.
Если она окажется там,
Иттан прорывался, круша налево и направо. Меч резал, рубил, бил без разбора. Вонючая кровь заляпала драгоценную соль, лицо, волосы. Перед глазами всё алело.
В последний миг Иттан схватился за холодную ручку, выдернул девушку из бездны завесы.
И рухнул внутрь той, подпихнутый чьей-то когтистой лапой.
24.
24.
Тая.
Никогда ещё Тая не была столь мала и незначительна как в тот бесконечный час, когда сидела, притянув колени к груди, всматриваясь в подергивающуюся бездну завесы. Кругом воняло трупной сладостью от вспоротых внутренностей подводников. Берег был пуст. Локк умер, прижимая свой меч словно ребенка. А молчун выжил; играючи убил оставшихся тварей и, посоветовав Тае не задерживаться, ушел. Нет, не так. Вначале набрал в личный мешочек драгоценной соли, а уже потом ушел.
Но Тая не сдвинулась с места. Песчинка в море смерти и одиночества. Ни на что негодная. Бесполезная. Незначительная. Шагнуть вслед за Иттаном - значит раствориться в черноте. Остаться тут - и быть уничтоженной подводниками. Уйти - признать потерю.
Почему он кинулся за ней? Ну зачем?.. Чтобы Тая существовала с непосильным грузом воспоминаний? Она вздрагивала, когда в кронах заплетался ветер, и краснеющие листья облетали с деревьев. Зажимала уши руками. Боялась.
Ненавидела себя - за то, что не смогла уберечь Иттана от беды.
Ненавидела его - за то, каким необходимым он стал. Как воздух. Даже нужнее.
А секунды пересыпались в минуты, и вскоре холодное солнце высветило берег реки рыжим. Молочная пелена покрывала воду. Тая комкала в руке сырой песок.
И не сразу очухалась, когда из завесы вывалился светловолосый человек. Он, рухнув на живот, долго не мог надышаться.
– Живой!
– Тая бросилась к Иттану.
Мужчина поднялся как опоенный дурманным зельем. Стоял он нетвердо, часто моргал и водил перед собой руками. Тая целовала его: в аристократичный нос и в тонкие губы, и в брови. Рыдая от облегчения, она бормотала что-то нелепое, а Иттан твердил:
– Всё хорошо, видишь, всё хорошо...
Затем притянул Таю к себе, нашел губами её губы. Требовательный поцелуй горчил от слез. И после того, как тот закончился, Тая поверила: Иттан вернулся.
Только теперь она разглядела след на его коже, напоминающий пощечину: краснеющий, вздутый. Он покрывал оба глаза, виски и переносицу. А сами глаза будто посветлели. Или так только казалось?
Тая поводила пятерней у самого носа Иттана, но тот и не думал отстраниться. Смотрел куда-то вдаль, бесконечно моргая.