Что известно реке
Шрифт:
— Моей матери здесь нет!
Мистер Хейс умолк, и кровь отлила от его лица.
— Я не хотел…
— Я не ваша проблема, — продолжила я, как будто не слышала его слов.
— В сотый раз повторяю: ваш дядя сделал вас моей проблемой.
Наш транспорт медленно полз вперед. Я бросила быстрый взгляд на дверь, обдумывая все возможные варианты, после чего поднялась на ноги.
— Не смейте выходить из движущегося транспорта, — прорычал Хейс. — Сядьте.
Я толкнула дверцу рукой, успев схватить сумочку, и выскочила наружу, спотыкаясь о юбки и размахивая руками, пытаясь удержаться
Позади мистер Хейс воскликнул:
— Да твою мать!
Я скорее услышала, чем увидела, как он приземлился рядом со мной. Сильная загорелая рука подхватила меня прежде, чем я завалилась на бок, задрав свои безумно длинные юбки. Он придерживал меня под локоть, пока я поправляла платье, отряхивая пыль и грязь с подола, которая прилипла при приземлении на дорогу. Я заметила, что экипаж продолжил движение без нас, унося прочь мой зонтик.
— Вам лучше поспешить, если хотите его догнать, — сказала я.
— Не без вас, — ответил мистер Хейс.
Я освободилась от его хватки и замерла, ожидая его дальнейших действий. Он стоял рядом, но не трогал меня. Вместо этого, он жестом велел мне выйти на тропинку, идущую вдоль дороги. Я подчинилась, потому что это был самый безопасный вариант, не мешающий движению транспорта. Дойдя до обочины, я продолжила стоять на своем.
— Я не вернусь в отель.
— Подумайте о своей репутации, — сказал он, возвышаясь надо мной.
— Как будто вам есть до нее дело, — огрызнулась я. — Я для вас просто работа.
Мистер Хейс и глазом не моргнул. Возможно, он был каменным изваянием на самом деле.
— Я отправляюсь на базар. Если хотите убедиться, что со мной ничего не произойдет, то вам следует присоединиться. Но даже не пытайтесь развернуть меня, — я ткнула ему в широкую грудь. — Я могу быть невероятно громкой и бесячей, если захочу.
— О, я заметил, — проворчал мистер Хейс, его голубые глаза налились кровью.
Я развернулась и пошла вперед, не заботясь о том, в каком направлении двигаюсь. Но каждый шаг сопровождался пристальным взглядом мистера Хейса, упирающийся мне между лопаток.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Я окончательно заблудилась. Хан эль-Халили очень невежливо скрывался, и некоторые здания казались мне подозрительно знакомыми. Все они были высокими и узкими, со скульптурными нишами, в которых виднелись богато украшенные входы и веранды. Бледнокожие джентльмены в шляпах с пальмовыми листьями пробирались сквозь плотную толпу так, словно им принадлежала грязь под ногами. Грандиозный оперный театр делал оживленную улицу особо роскошной. Я вспомнила, как папа водил маму на “Аиду”49, а спустя несколько месяцев они пересказали мне весь спектакль. Мама забыла все реплики, а папа мужественно пытался продолжить без нее, но это лишь усугубило мое чувство сожаления, что я не могла быть на спектакле с ними. Все, чего мне хотелось — разделить эти воспоминания с ними. В конце концов, мы тогда уселись на мягкий ковер у камина и проговорили до самой ночи.
Горе позволяло
Или туда, где, по моему мнению, он мог находиться. Мистер Хейс следовал за мной, не произнося ни слова. Один квартал, потом еще один. Когда я обернулась, он прервал молчание.
— Вы не имеете понятия куда идти, — весело сказал он.
— Я любуюсь достопримечательностями. Думаю, словарь подтвердит, что между этими понятиями есть существенная разница.
— В данной ситуации — это чертовски маловероятно.
Он шел рядом, сохраняя почтительную дистанцию, но при этом каким-то образом давая понять окружающим, что мы вместе.
— Я могу подсказать, — сказал он через несколько минут.
— Я не поверю ни единому вашему слову.
Он преградил мне путь, сложив руки на широкой груди. А затем стал ждать.
— С дороги, — сказала я сквозь стиснутые зубы.
— Вам придется довериться мне, — сказал он, улыбаясь. Я сощурилась. — Вы хотите увидеть Хан эль-Халили или нет?
Он частично остыл, и веселье кривило уголки его губ, как тайна, ожидающая раскрытия. Его непринужденность только усугубляла мое недоверие. Я снова чувствовала себя так, словно он меня соблазняет. Воркует со мной, пока не представится удобной возможности. Я не ослабевала бдительности.
— Конечно, хочу.
Мистер Хейс кивнул в сторону улицы, на которой мы еще не были.
— Тогда следуйте за мной.
Он пошел прочь, не убедившись, последую ли я за ним. Мягкий ветер ласкал мои щеки, пока я размышляла. В итоге, пожав плечами, я поспешила следом. Если он попытается обвести меня вокруг пальца, то я подниму такой шум, что он пожалеет об этом. Мистер Хейс еще не знает, на что я способна. Он замедлился, чтобы подстроиться под мой короткий шаг.
— Долго еще?
— Не очень, — сказал он, бросив быстрый взгляд в мою сторону. — Вам понравится.
Улица становилась все меньше и с каждым шагом мистер Хейс, казалось, сбрасывал слой за слоем надменности, которую носил все время, как качественно сшитый плащ. Его движения стали более свободными, а походка расслабленной. Мы свернули в узкий переулок, вдоль которого тянулись, казалось, сотни прилавков. Высокие и узкие дома возвышались над маленькими магазинчиками, верхние этажи выступали наружу и были усеяны окнами с деревянными ставнями, украшенные изящными решетками.
— Ого, — выдохнула я.
Мистер Хейс ухмыльнулся.
— Я же говорил.
Со всех сторон нас окружала плотная, движущаяся толпа, освещенная светом с верхних стропил, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Владельцы различных лавок наблюдали за прохожими, следующими по грунтовой дорожке, временами выкрикивали цены на свои товары, временами молча курили. Туристы общались в основном на английском — американском или британском — и время от времени до меня доносились обрывки немецкого, французского и голландского. Мы были в разгар сезона, и казалось, что на этой дороге собрались все, кто только мог.