Что известно реке
Шрифт:
— Так-то лучше.
Он моргнул.
— Что именно?
— Эта версия тебя, которая, как я предполагаю, ближе всего к той, кем ты был прежде.
— Прежде чего?
— Прежде, чем тебя с позором уволили.
Он уставился на меня с затаенным возмущением. Его рот изогнулся от негодования.
— Ты такая…
— Прямолинейная? — услужливо подсказала я.
— Проблемная.
Проблемная — гораздо лучше, чем безразличная. Но меня это не должно
— Что ты хотел показать?
Он указал на единственную колонну в маленькой комнате, толщиной в три фута и высотой до потолка.
Я кивнула, сразу поняв, о чем он. Мне тоже показалось, что она выделяется.
— Это единственная комната в храме с такой колонной.
— Именно, — он легонько постучал по ней пальцем. — Это иероглиф солнца. А прямо рядом с ним — иероглиф луны.
— Вряд ли это что-то выделяющееся. Эти символы, должно быть, есть на множестве стен по всему Египту.
— Верно, — согласился он. — Но если учесть, что Клеопатра назвала своих близнецов от Марка Антония — Гелиос и Селена, что в переводе с греческого означает солнце и луна, то находка становится более любопытной. Особенно в храме Исиды, что отождествляется с самой Клеопатрой.
— Нет необходимости убеждать меня дальше. Я знаю, что колонна важна. Я чувствую это, — тихо сказала я. — Обыщи верхнюю половину, а я займусь нижней.
— Тебе нравится приказывать мне? — спросил он, слегка забавляясь.
— Похоже, что да? — ответила я. Вопросом на вопрос, как он любит.
Его ответ только подтвердил мою правоту.
— Ты же не думаешь, что это действительно сработает?
Не теряя ни секунды, я ответила:
— Ты ведь здесь, не так ли?
— Как так получилось, что минутой ранее я хотел задушить тебя, а теперь мне хочется смеяться?
— Это часть моего обаяния.
— Мы еще не закончили наш предыдущий разговор.
— Жду не дождусь. Обожаю, когда ты меня допрашиваешь, — с сарказмом сказала я.
Уит усмехнулся сквозь зубы, приступая к тщательному осмотру колонны. Моя часть состояла из десятков барельефов, разнообразных букв древнеегипетского алфавита, навечно высеченных в камне. Изучая каждую из них, я не переставала надеяться, что нарисую что-то, что, возможно, будет иметь смысл сохранить, что-то, что переживет меня. Я провела пальцами по нижней части, выискивая необычные заломы или углубления, и в то же время, обратив особое внимание на внезапную вспышку магии, бурлящей в моих жилах.
— Уит, — прошептала я.
Он опустился на колени рядом со мной.
— Я вижу.
Вместе мы надавили на небольшой участок нижней кромки колонны. Передняя часть со скрежетом выдвинулась, толстая дверь повторяла
Волнение подтолкнуло меня вперед, и я потянулась к двери. Магия поднималась во мне, подобно сильному потоку, и я ничего не могла с этим поделать, только плыть по течению. Я была беспомощна перед ее силой.
— Вместе, Уит.
Как один, мы потянули дверь, и скребущий звук заполнил пространство комнаты. Дверь шла туго и нам потребовались совместные усилия, чтобы открыть вход настолько, чтобы мы смогли протиснуться. Внутри колонны появились узкие ступени, ведущие вниз по кривой. Я шагнула вперед, но Уит схватил меня за плечо.
— Ни в коем случае, — сказал он. — Я иду первым.
Магия во мне взревела в знак протеста.
— Но—
— Сходи за свечой и флягой с водой.
— Не смей и шагу ступить без меня, — сказала я. — Ты не обрадуешься, если сделаешь это, обещаю тебе.
— Я уже давно ничему не радуюсь, Оливера.
Я повернулась к нему лицом.
— Мы можем поговорить об этом?
— Нет, — Уит закатил глаза. — А теперь иди и принеси вещи.
Они лежали рядом с остальными моими художественными принадлежностями, брошенные рядом со скетчем, который я сделала ранее. Когда я вернулась в заднюю комнату, то обнаружила Уита ровно на том месте, где он обещал остаться. Какая-то часть меня действительно верила, что он продолжит исследовать без меня, особенно после того небрежного высказывания о своей радости. Или, скорее, ее отсутствию. В его голосе не было отчаяния, но присутствовала усталая покорность.
Но он сдержал свое слово.
Он зажег свечу и повел нас вниз. Я положила руку ему на плечо: пространство над нами становилось темнее, чем глубже мы продвигались под землю. Лестница была узкой, и несколько раз мне приходилось бороться с желанием втянуть живот. Это ничего бы не изменило. Все равно было тесновато. Уиту пришлось идти боком, чтобы уместить свою мускулистую фигуру. Не знаю, как он это выдержал. Ощущение было такое, словно я нахожусь в сжатом кулаке. Единственным звуком было наше неровное дыхание, смешивающееся в тесном пространстве.
Наконец, мы достигли дна, спустя шестнадцать бесконечных ступеней, но толстая стена препятствовала продвижению вперед. Уит уперся в нее, применяя свою немалую силу.
— Ну?
Он кряхтел.
— Есть движение?
Он зыркнул на меня.
— Думаю, придется толкать вместе.
Я присоединилась к нему, встав на последней ступеньке, наши плечи плотно прижались друг к другу, его длинная нога уперлась в мою. Между нами не хватало места, чтобы образовалось хоть какое-то расстояние.