Что на роду написано…
Шрифт:
Основной конечно же не значит единственный. За годы успешной работы Платов научился заниматься всем и сразу. Но у него всегда было какое-то одно особенное дело, в это момент самое важное и любимое. Сейчас таким для Платова был проект калининградского завода по переработке «рассола».
Телефон звонил. Павел, пытаясь угадать, кто же это такой на том конце провода, мысленно пробегался по списку контактов от Лондона до Калининграда, а затем устремил свои мысли к деталям многодневной командировки, которой он решал множество задач по проекту завода.
Не нравилось сейчас Павлу и то, что определитель номера неожиданно
– Дядя Паша, здравствуйте! – Платов сразу узнал голос Димы, хотя меньше всего ожидал услышать в это время именно его.
Дима был сыном директора банка, откуда Платову должен был прийти транш в рамках одобренной правительством кредитной программы. Павел был знаком с его семьёй довольно давно.
– Приветствую, Дима! Где и во сколько встречаемся? – Павел знал, что разговор срочный, не телефонный и что через сына, очевидно, действует его отец.
– Как можно быстрее. В «Шатре», – инструкции у парня были простые и очень чёткие. Платов уважал такой подход.
– Через полчаса буду.
Павел Николаевич Платов никогда не паниковал, но, пока накидывал ветровку, думать о предстоящем разговоре уже начал.
От его дома до ресторанчика на Чистых прудах было примерно 15 минут. Значит, ночная прогулка в одиночестве. Хотя личная охрана, само собой, незримо его сопровождала.
Москва Платову, выросшему в Киеве, искренне нравилась. Не столько хаотичной «скифской» застройкой, когда на одной стороне могут запросто чередоваться здание XVIII века и уродливые новоделы века XXI, сколько ощущением свободы, редко посещавшим его в других местах. Двухэтажки – и небоскрёбы, чайный дом – и телеграф напротив, респектабельные гостиницы – и тут же дешёвые рюмочные. При этом разношёрстность всего так прочно закрепилась в столице, что каждый дом рассказывал какую-то свою историю, не стремясь вступать в диалог с соседом.
В Москве, вопреки декларируемой коллективности, соборности и единству, каждый строил кто во что горазд, будучи ограничен лишь деньгами, но не здравым смыслом. Модерн и классицизм, особняки с ротондами и эксперименты модернистов, церкви и кинотеатры тасовались на каждой улице так причудливо, будто их создатели не только никогда не пересекались лично, но и ничего не знали о творениях предшественников.
До открытия «Шатра» на Чистых прудах оставалось несколько часов. Но Платов знал: даже сейчас, глубокой ночью, он может рассчитывать на поздний ужин или ранний завтрак, если согласиться с весьма сомнительной идеей, что четыре часа – это уже полноценное утро.
Ночная прогулка привела его в тонус. Прохладный воздух взбодрил, а вид знакомых домов несколько успокоил. Он шёл, не слишком обращая внимание на случайных встречных: кто-то ждал такси, кого-то в него уже запихивали, иной ковылял сам… Прекрасное разнообразие в ночь с воскресенья на понедельник.
Дима ждал его у входа в ресторан, докуривая сигарету. Наглаженная рубашка, деловой костюм – он словно бы и не собирался после этой встречи заезжать домой. «Сразу на работу?» – подумал Павел, вспомнив, что его друг банкир в настоящий момент предпринимал очередную попытку втянуть сына в семейный бизнес. Дима работе в банке не сопротивлялся, но и особых успехов пока не демонстрировал.
Завидев Платова, Дима
– Как жизнь, Дима? Твой рабочий день так сильно затянулся или так рано начался? – Платов смутно представлял, какую должность в банке занимает сын председателя правления.
– Пойдёмте внутрь, Павел Николаевич, – Дима, увидев Платова, почему-то не решился обратиться к нему «дядя Паша», как ещё 40 минут назад.
Двери «Шатра» были для них открыты – парень чуть ранее предупредил о визите телефонным звонком. Ночных гостей проводил к столику лично управляющий Константин – немолодой и смуглый, он напоминал итальянских рестораторов, легко становящихся за прилавок. Вот и сейчас Костя помог расположиться, ненавязчиво поинтересовавшись, ждать ли ещё кого-то. Куртка Платова почти сразу ушла на попечение местного охранника-гардеробщика, в чьей руке хрустнула бирюзовая купюра.
– Тут такое дело… Папа просил передать… – неловко начал Дима, елозя чашкой кофе по скатерти.
– Давай прямо, – настойчиво подбодрил Павел. – Что там с кредитом?
– Кредитный комитет завтра… то есть сегодня… не поддержит решение о выделении кредита. Вопрос вроде как не решён окончательно. Его отложат на неделю. До следующего кредитного комитета. Пока… Но ситуация показательная, сами понимаете…
– Нет, Дим, я пока ничего не понимаю. Я же сам видел распоряжение за подписью вице-премьера. Тебе ли не знать, что такие вещи готовятся не один день. И чтобы внезапно всё переиграть…
– Да, но… Возникли некоторые обстоятельства… Выйдем на воздух? – голос Димы зазвучал неестественно.
Платов огляделся – в зале, кроме них, никого не было. Даже Константин, отдав заказ, благополучно растворился где-то в недрах кухни. Курить они спокойно могли прямо здесь, невзирая на все действующие запреты. Но, похоже, вторая часть беседы не предназначалась для случайных ушей.
Если бы некий наблюдатель решил спросить Павла Платова, что он чувствует, когда рушатся его планы, тот бы с ответом затруднился. Его эмоции мало напоминали коктейль из обиды и ярости. Это также не было похоже на гнев, разочарование, уход земли из-под ног или на удар под дых. Больше всего это напоминало ощущение, будто ты сел за преферанс, а тебе вдруг сообщили, что играть будем в подкидного дурака.
Нечто похожее происходило и сейчас: Платов уже не сомневался, что в деле появилась некая противоборствующая сторона. Отменить или хотя бы затормозить выдачу кредита на проект, в который уже вложены его, Павла, деньги, в который вот-вот вложатся крупные западные инвесторы и, что особенно важно, в который готово вложиться (пусть и не напрямую) государство, – это нужно очень постараться. Но кто бы это мог сделать? А главное – зачем?
На первый взгляд, выгоды от задержки кредита не получал никто. Это и удивляло: в перспективности стройки Платов не сомневался. Как не сомневались в ней «Газпром», правительство и иностранные инвесторы. Всё было по несколько раз просчитано, переговорено и выведено на финишную прямую. Выходит, дело не в самом проекте…