Что на роду написано…
Шрифт:
– А сейчас, я так понимаю, следствие не нормальное, – уточнил Павел как бы сам себе, не ожидая, что полковник подтвердит этот тезис.
– У нас пока никаких зацепок. При этом в интернете нам «заказчика» открыто навязывают. Нагло и топорно. Моё начальство вас в этой роли уже отработало – чисто для порядка и в качестве реакции «на многочисленные публикации в прессе».
Кашин, скривив лицо, будто бы передразнил формулировку типового пресс-релиза Следственного комитета РФ. К таким проявлениям актёрства полковника Павел
– Учитывая, что один из погибших из нашей системы, мы ещё какое-то время будем барахтаться и изображать рвение. Для того его и убивали в общем-то… Однако скоро меня завалят рутиной и образуется никому не интересный «висяк».
– С этим понятно… – прервал Павел. – Но вы, как я вижу, с таким раскладом не согласны?
– Вроде того, – неопределённо ответил следователь. – Мне почему-то кажется, что с вашей помощью мы многое сможем прояснить. История уж больно тёмная. Но кто-то зажёг прожектор, который светит в вашу сторону.
– Почему вы думаете, что именно я смогу навести вас на след? Может, я просто часть, пусть и заметная, какой-то другой игры… – поинтересовался Павел Николаевич больше для проформы. Ему был интересен ход мыслей полковника.
– Пресловутый прожектор освещает ваше имя. И он зажжён либо для нас, чтобы следствие максимально плотно занималось Павлом Николаевичем Платовым. Либо он светит персонально для вас – вам пытаются на что-то указать… В любом случае только с вашим участием можно разобраться в происходящем, – Аркадий Кашин тут же приступил к своим обязанностям. – Давайте вместе подумаем, кто по вам работает. Недоброжелатели? Бизнес-партнёры, с которыми конфликт? Конкуренты?
Платов задумался.
– Недоброжелатели… – протянул он, будто смакуя каждый слог. – Да как у всех, собственно. Тем же убитым не за что было меня любить, чего уж там… Некоторым подрядчикам, кое-кому из бывших партнёров тоже… Но всё это мелко, пожалуй.
– Попробуйте вспомнить, – чуть настойчивее сказал Кашин, – может, что-то связано с вашим текущим основным проектом?
– С калининградским заводом? – скептически усмехнулся Платов. – Я тоже сначала об этом подумал. Вы ведь в курсе про отменённый кредитный комитет?
Кашин кивнул, отодвигая чашку с чуть недопитым кофе в сторону.
– Нет, не то. Такие вопросы решаются иначе: подкупить, отжать, закрутить интригу… Убийство лишнее. Да и убивать двух человек, не самых последних в стране, ради одного решения… Вы же представляете, сколько на это нужно ресурсов и денег?
– Именно это меня и удивляет, – Кашину явно не сиделось на месте. Чувствовалось, что он из «шатунов», привыкших думать, расхаживая из угла в угол. – Немотивированность убийства. По крайней мере в концепцию бизнес-разборок ситуация не особо вписывается. Опять же, такие быстрые назначения… Возможно, я не прав, но мне кажется, дело тут всё же не в бизнесе.
– Тогда в чём?
– Подумайте, Павел Николаевич, – Кашин потёр переносицу, словно поправляя невидимые очки. – Попробуйте вспомнить: есть ли у вас враги? Кто-то, кто не пожалел бы ни времени, ни средств, чтобы
– Очевидно, есть, но я пока не понимаю кто. Судя по всему, этот «кто-то» крайне целеустремлённый… Не припомню никого подобного. Но вы правы: об этом стоит подумать…
Платов почувствовал, что Кашин приехал не зря. Впервые за долгое время Павел осознал, что ситуация имеет какое-то потенциальное объяснение. Поэтому он и сказал, взглядом нашаривая бумагу и ручку:
– Давайте так: вы оставите мне свой номер, а я вам – свой. Будет лучше, если мы станем держать друг друга в курсе событий. По рукам?
Кашин кивнул, но телефон записывать не стал – сразу вбил его в контакты мобильника.
…Когда Платов вышел из офиса и сел в машину, то обнаружил, что из его размышлений исчезла конкретика. Мысли перескакивали с предмета на предмет, пока рука привычно тянулась за ремнём безопасности, а затем проверяла список входящих в телефоне. Курить уже не хотелось – надымили с полковником прилично; музыка тоже не помогала сосредоточиться. Поэтому Павел потянулся к бардачку, где рядом с документами лежала колода игральных карт. Старый надёжный способ медитации – наравне с перебиранием чёток.
Разделить колоду пополам, подровнять карты, врезать друг в друга. Снять небольшую стопку большим пальцем, уронить в ладонь, затем ещё одну, ещё…Тасуя карты с характерным звуком, напоминающим разом и шелест купюр, и треск радиоприёмника, Платов как бы настраивался на нужную волну, подсказанную разговором с Кашиным. Вольно или невольно следователь подтвердил догадку, мелькавшую у Павла и раньше: на настоящее явно влияли дела минувших дней. Насколько глубоко в прошлом нужно искать начало логической цепочки, пока было не ясно. Что-то, что сам Платов давно перелистнул и отложил в сторону, настойчиво хотело напомнить о себе. Вернее, кто-то – не считать же судьбой чужую злую волю…
Мелькали пёстрые рубашки. Раз-два-три, раз-два-три… Руки сами исполняли подобие вальса, кружа в танце короля, даму и валета треф. Комбинация выглядела перспективно. Недаром в один из летних дней много лет назад на неё возлагал надежды парень по имени Виталик…
– Терц! – победоносно объявил Виталик и выложил на стол козырных короля, даму и валета. – Ну и «белла» в придачу.
– Не играет твой терц, – отрезал Паша Платов. – Терц от туза и туз сбоку. Я доплыл, партия!
Виталик обжёг Пашу взглядом:
– Ещё партию, за расчёт.
– Не-а, – Паша хрустко потянулся. – Еду к Корочам, они пригласили на вечер какого-то лауреата. Потешимся малость. Хочешь, поехали?
– Нет настроения, – Виталик пытался скрыть злость в голосе.
– Ну как знаешь, – Паша снял со стула кожаную куртку. – Зяма, запиши на Виталика пятнадцать штук. Поехал, ещё за Наташей заехать надо.
Зяма, держатель катрана, уважительно проводил Пашу до дверей, взглянул в глазок, отпер внушительные запоры: