Что предназначено тебе… Книга вторая
Шрифт:
Конечно, если бы Миранда была жива, Доминико никогда бы не оставил её. Возможно, приобрёл бы дом на Альбионе в придачу к тем, что были у него здесь, так что она жила бы, не зная бед, вдалеке от всего того, что окружало его.
После её смерти Доминико не интересовал никто. У него хватало других дел. Жизнь его всегда была наполнена стремлением вперёд, так что времени остановиться и подумать о своём одиночестве он не имел. К тому же, до недавних пор у него был сын. Доминико отчётливо осознавал, что всё, чего добьётся сам, со временем получит Пьетро — а значит,
Теперь всё изменилось слишком резко, чтобы он успел найти новую опору. Понять, зачем живёт. «Может быть, Стефано просто попался мне в нужный момент?» — думал он. Доминико не знал. Он не хотел ни думать об этом, ни говорить. И без того их близость создала ему достаточно проблем.
Вырывая его из задумчивости, раздался стук в дверь.
— Да, — ответил Стефано за него. Доминико отметил про себя, что коп порядком обнаглел.
— Что у вас тут? — дверь приоткрылась, и кучерявая голова Кассандры просунулась в образовавшуюся щель.
— Нико хочет, чтобы ты почитала ему Караваджо. Он только что о тебе вспоминал.
— Да? — Кассандра, сделав вид, что не замечает полулежачего положения Стефано на просторной кровати корсиканца, подошла к тумбочке и взяла с неё красный томик с облезшей позолотой на обложке, залитый в ламинат. — Какая прелесть. Я не читала его с тех пор, как… Нет, я не читала его никогда. В старшей школе мне поставили высший балл за то, что я подсмотрела все ответы в учебнике.
— Вот видишь, — заметил Стефано, поднимаясь с кровати, — твои дурные привычки передаются младшему поколению твоей семьи.
Доминико мгновенно помрачнел, и Стефано пожалел о том, что сказал.
— Извини, — мягко произнёс он и попытался поймать ладонь Доминико, но тот убрал её в последний момент.
— Иди, — сухо сказал он.
Стефано не мог избавиться от ощущения, что в доме Доминико и теперь есть комната, куда ему запрещено заходить.
*Джовани Франческо Страпарола Ла Караваджо. «Приятные ночи»
9
Ни с кем и никогда у Стефано не было столь целомудренных отношений, как с Доминико Таскони в эти дни.
Всё время, что они проводили рядом, Стефано читал корсиканцу — или же Доминико рассказывал о временах, когда добывал плациус сам.
Из всех возможных прикосновений допустимы оказались только поцелуи, и то они до некоторой степени нарушали режим, потому что кровь тут же приливала Доминико к животу. Поцелуи были глубокими, долгими и частыми — так что Стефано ощущал себя школьником, который других удовольствий ещё не успел испытать и потому яростно пытается насытиться тем, что у него есть.
— А почему бы мне не стричь капусту с казино? — спрашивал Доминико, когда им доводилось завести разговор о делах.
— Может, потому, что это не честная игра?
Доминико только фыркал.
— Вот ты, Стефано, ходишь в казино?
— Конечно, нет. Я же не идиот.
— Вот именно! — Доминико поднимал палец вверх. — Нормальный, порядочный человек в казино не пойдёт. Тот, кто приходит
Стефано оставалось закатить глаза. У Доминико всегда выходило, что прав только он. Выявить логическую брешь в его абсурдных построениях Стефано не удавалось никак.
— Ну хорошо, — спрашивал Стефано тогда, — а спорт?
— А что спорт?
— Когда мне было шестнадцать лет, меня занимал бокс.
— Ну и что?
— Ну и то, что я неплохо шёл. Победил на районных соревнованиях, и в городской таблице мог занять второе место. Когда ко мне подошёл красавчик вроде тебя и предупредил: «Наш чемпион Джани должен победить».
Стефано выжидательно посмотрел на Доминико.
— Так вот оно что, — протянул тот, — личные обиды, стало быть. Хочешь, сделаем тебя чемпионом?
— Проклятие, нет! Дело не только во мне!
— Могу сказать только, что спорт не сильно отличается от казино. У меня нет сочувствия к обывателям с пивным брюшком, которые в свободное время приходят посмотреть, как два сильных мужика мутузят друг друга, и поставить деньги на одного из них.
— Но как насчёт самих спортсменов?
— Невинные жертвы будут всегда, — Доминико развёл руками, и Стефу оставалось только вздохнуть. Доминико ни в чём не мог убедить его. И всё же в его словах, в представлении корсиканца о мире было куда больше честности, чем в мировоззрении тех, с кем Стефано имел дело в полиции каждый день. — Не мы изобрели методы насилия. Перечитай историю Старой Земли, чтобы вспомнить, сколь обычным было использование оружия во все времена. Всё прошлое человечества наполнено проявлениями насилия — коллективного или индивидуального.
— Ты преследуешь благие цели, но средства твои неприемлемы. Идёшь на компромисс с моралью, совершая проступки, которые якобы не можешь не совершать. Убийства, воровство, пытки… Из тебя получился бы хороший коп, если бы ты…
Доминико рассмеялся, и Стефано умолк.
— Я никогда не ищу компромисс. И последний, кем я мог бы стать в жизни — это коп.
О личном Доминико по-прежнему предпочитал не говорить. Только однажды, когда Стефано пришёл к нему чуть позже обычного, он обнаружил, что Доминико лежит в полумраке, включив один ночник, и смотрит в потолок.
— Санти Венти, Нико, надеюсь, ты не пытался в такой темноте читать?
Доминико ничего не ответил, и Стефано, подсев к нему, провёл рукой по начавшим отрастать волосам.
Неожиданно для него Доминико заговорил, но совсем не для того, чтобы ответить на вопрос:
— Стефано… — Доминико облизнул губы, прежде чем продолжить, — скажи, ты правда думаешь, что это я во всём виноват?
— Что? — рука Стефано замерла в его волосах.
— Помнишь, ты сказал, что мой пример делает моих детей такими, какие они есть?