Что предназначено тебе… Книга вторая
Шрифт:
Джелмини, естественно, был первым подозреваемым в деле, которое поручил Стефано Доминико. Однако что-то подсказывало Стефано, что это было бы слишком просто — слишком легко было бы доказать, что охрану отвёл именно он. К тому же, Джелмини работал на ФБС, а ФБС не стало бы убирать Доминико вот так — если его всё ещё не взяли с поличным, значит, кому-то наверху было выгодно его не брать.
Стефано узнал, кто из охранников сопровождал Доминико в день нападения и кто сидел за рулём. Последнего звали Беппе Ламберти, и Стефано решил взять его на примету. Взяв у Доминико небольшую — по меркам корсиканца — сумму, он купил себе старенькую платформу,
Все контакты были аккуратно записаны, но пока не говорили Стефано ни о чём — Беппе ездил к своей девушке, живущей в небогатом квартале, заглядывал по вечерам в бар. Только однажды в баре к нему кто-то подсел — но имени этого человека Стефано не узнал.
Стефано не мог быть уверен, что наниматель вообще выйдет с Ламберти на связь.
Обычно для подобных дел нанимали человека, который не жил в городе. Машину угоняли и меняли номера — в этом смысле Стефано несколько не хватало полицейской картотеки, но он почти не сомневался, что додж, на котором Доминико увезли в порт, никто уже не найдёт.
Если жертва вела размеренный образ жизни, это всегда облегчало профессионалу работу: выход из дома в одно и то же время каждый день, обед в одном и том же кафе, один и тот же маршрут прогулок, один и тот же автомобиль. В этом отношении Доминико было достаточно легко рассчитать.
Все три места, где он появлялся, сменяли друг друга как по часам.
У Стефано были ещё некоторые мысли относительно того, кому Доминико мог помешать — слишком уж напоминало происшествие его же собственный рассказ о том, что произошло с Пьетро год назад. Но ничего более конкретного за ту пару недель, что Доминико провёл в кровати, он не нашёл — и потому продолжал ждать.
10
Отель «Премьер» был достаточно затерян среди офисных зданий и банков Манахаты, чтобы быть приятным и удобным местом для увлекающих встреч политиков и бизнесменов.
Доминико устраивал им великолепные банкеты каждую среду. На обедах, поражавших своей роскошью, встречались самые высокопоставленные лица станции. Там они предавались безудержному веселью.
Больше всего Стефано впечатлил бой пробками от шампанского, о котором он слышал, но которое до сих пор считал мифом о жизни тех, у кого денег куры не клюют: для него бутылки раскупоривали из десятков коробок. Само шампанское тоже находило применение — гости щедро поливали друг друга дорогим напитком из лучших винных погребов Корсики и Альбиона и смеялись как дети в парке аттракционов. Моэт и Шандон и Дом Периньон текли рекой в самом прямом смысле.
Само собой, ни один политический деятель или представитель законодательных органов не мог появиться в «Премьере» без согласования с Таскони. Это место принадлежало только ему.
— Дело не только в деньгах, — говорил Доминико вполголоса, когда они со Стефано оставались почти что наедине — если не считать наряда охраны, замершего кругом, — я представляю определённые группы людей. Мои соотечественники будут делать всё, что я говорю. Я могу, к примеру, обеспечить конгрессмену голоса. Могу обеспечить поддержку по наведению порядка, объединив несколько десятков мужчин, которые в день голосования будут контролировать выборы или, в крайнем случае, заполнят урны, проголосовав в нескольких участках. Мы нуждаемся друг в друге — правительство Манахаты и я.
Прошла неделя с тех пор, как
Доминико держался от общего веселья в стороне, предпочитая наблюдать, и если заводил с кем-то разговор, то только о делах.
Стефано опасался, что здесь, в естественной для себя среде, Доминико окажется совсем не таким, каким Стефано его знал — но ничего подобного не произошло. Это был всё тот же человек, который последние месяцы сводил его с ума.
Доминико был молчалив и, похоже, одинок. Так что, стоя за спинкой его дивана среди шума и веселья, Стефано с трудом удерживался от того, чтобы наклониться к Доминико и поцеловать его.
Как обычно в такие вечера, посетители сами подходили к Доминико и после недолгих приветствий и заверений в верности заводили интересовавший их разговор.
Так же началась и беседа с Тициано Донетти, который протянул Доминико хрустящую недавно отпечатанную газету и спросил:
— Свежую речь МакФолена читал?
Доминико покачал головой и принял газету из его рук.
«Алкоголизм, — значилось в заметке, на которую Тициано указал ему, — это продукт экспорта с Корсики».
Доминико, порядком уставший от подобных однотипных статей, закатил было глаза, но Тициано ткнул пальцем в газету:
— Читай, читай.
Со вздохом Доминико снова опустил глаза на текст.
«Мы утверждаем, что мы — ревнители Ветров, а мораль и добропорядочность — основы нашего общества. Толпы мигрантов, стремящихся воспользоваться благами, созданными руками наших честных людей, или те взгляды, что они несут с собой и учат им наших доверчивых сограждан, трансформируют нас в неверников и возводят аморальность на престол. Несчастное Содружество, изнурённое послевоенными проблемами, недостатком еды и антисанитарией, сопровождающейся отсутствием доступной медицины, отправляет к нам своих любителей алкоголя».
Доминико не удержался и негромко хрюкнул.
— Читай, — повторил Тициано, и Доминико продолжил читать.
— «…тех, кто ставит производство алкоголя на верхнюю ступень своих жизненных ценностей; своих пьяниц и тех, кто еще не до конца погряз в этом грехе, но делает все возможное, чтобы до него дойти; с неприемлемыми нами взглядами на мораль и государственную политику. Они делаются частью нашего общества, но не интегрируются. Лишённые какой-либо свободы в стране, откуда они прибывают, они призывают за неограниченные права у нас, но и слышать не хотят об обязанностях и моральном долге. Из-за нашей либеральной политики и свободы они принимают участие в выборах, из-за нечистоплотных политиков… — Доминико пробежал глазами несколько строк, где автор статьи описывал конгресс, — они осуществляют управление нашей верой и огромными округами нашей Манахаты! Они вместо нас навязывают нам же нормы поведения, которые абсолютно безнравственны». Тициано, что это за бред? Почему я должен это читать?
— Ты не понял ни черта, — вырвав у босса газету, Донетти зло посмотрел на него. — Он предлагает ввести сухой закон.
— И что ты хочешь от меня?
— А ты не понимаешь что?
Стефано напрягся. Он-то как раз всё отлично понимал. Впрочем, Стефано не сомневался, что понимает и Доминико — и, скорее всего, просто не хочет произносить решение проблемы вслух.
— Его надо убрать.
Стефано широко распахнул глаза. Он впервые слышал, чтобы кто-то произносил подобные слова вслух.