Что такое Израиль
Шрифт:
Прогресс губит купальни и источники во всей Палестине. Вместо того чтобы использовать воду родника, тщательно расчищая его русло, в наши дни предпочитают пробурить скважину и брать воду прямо из глубоких водоносных пластов. Так погиб один из самых полноводных и красивых источников Восточной Самарии, Эйн-Самие. Он орошал долину Самие, зеленую и плодородную. В старых книгах восхваляется краса этого родника. В наши дни от него мало что осталось. На его месте стоит водонапорная башня над глубокой шестидесятиметровой скважиной. Вода с глубины перекачивается по трубам наверх, к Рамалле. Так города, с их растущей потребностью в воде, создают пустыню и уничтожают мирную деревенскую среду. Люди, источники которых были урбанизированы, урбанизируются сами, перебираются в город, где пополняют
Гибель ландшафта идет ускоренными темпами. Всё новые и новые шоссе врезаются в холмы и дороги Палестины, на холмах бульдозеры сметают вековые оливы, чтобы построить очередные еврейские колонии. Популярный израильский публицист Амнон Данкнер, родственник Данкнеров-олигархов, в статье, исполненной отвращения к природе Палестины, призвал строить больше дорог и наплевать на ландшафт.
Уничтожение ландшафта, отравление рек помогают израильтянам подчинить палестинцев и тех евреев, которые хотели бы вырваться из сионистского гетто. В полностью разрушенной стране каждый будет зависеть от власти, и на этом окончится палестинская вольница. Это не до конца понимал Гумилев: не сдуру уничтожают природу, но потому, что иначе нельзя покорить местного жителя. При этом погибает страна, верно, но жажда власти превыше инстинкта самосохранения. Так в Соединенных Штатах первопроходцы перебили бизонов, а потом фермеры превратили плодородные прерии в Dust Bowl – Район пыльных бурь, – для того чтобы отнять страну у коренных жителей Америки.
В книге очерков Амоса Оза «В стране Израиля» приводится интервью с Ц., немолодым израильтянином, выражающим желание стать Чингисханом и Гитлером для палестинцев, с тем чтобы грядущее поколение израильтян росло бы свободным от демографической угрозы и «комплекса Масады», чтобы могло потом отречься от него, сохранив результаты его завоеваний, как сегодняшние американцы отрекаются от вырезавших индейцев пионеров, не отказываясь от приобретенной такой ценой территории Америки. Это сравнение поучительно. Подсознательно Ц. – и другие израильтяне – чувствует, что полученная таким образом страна не будет иметь ничего общего, кроме территории, со своей предшественницей. Он не осознает, что Палестина жила и росла, как живое существо, на протяжении тысяч лет и что люди, которые убьют ее и вылепят заново, никогда не смогут избавиться от надрыва, загладить разлом между народом и страной Израиля.
Космополитическая страна англосаксонских поселенцев могла возникнуть где угодно на пустых землях и возникла не единожды – на североамериканском континенте с его Соединенными Штатами и Канадой и в Австралии. США и Канада не имеют ничего общего с землей индейцев, Австралия – с землей аборигенов. Но страна Израиля, о которой стоит мечтать, не может возникнуть на таких условиях. Она нуждается в коренном населении, к которому, как к дереву, можно привить ветку бродячего еврейского народа. В результате изгнания 1948 года в стране осталось слишком мало палестинцев, и достаточного влияния они не смогли оказать. Не в морали готового стать Гитлером Ц. проблема, а в том, что его цель не совпадает с желаемой для страны.
Александр Солженицын пишет в романе «Архипелаг ГУЛАГ» о своей поездке на берега Беломорканала. Там он увидел огромные братские могилы: тысячи, десятки тысяч людей легли костьми на великой сталинской стройке канала, который должен был соединить Белое море с Балтийским и сделать со временем Москву портом пяти морей. По словам Солженицына, не каждый день проплывала и одинокая баржа по Беломорканалу мимо братских кладбищ.
Лес рубят – щепки летят. Но если лес рубят не там? Не говоря уж о недопустимости применения рабского труда политзаключенных, канал оказался «белым слоном» – ненужным монстром. Поездка по Иерусалимскому коридору напоминает нам о Беломорканале. Ради чего принесены в жертву люди и села? Вакуум создан, и он губителен. Чтобы понять это, совершим короткое путешествие на юг Испании.
Глава XXVI. Испанская интермедия
Самый красивый дом на свете – мне немедля захотелось прожить в нем всю жизнь – я
Дворец Галианы – Ракели построен мавританскими строителями в самом изощренном восточном вкусе. Как лабиринт, его окружают шпалерами сады с высокими, стенкой стриженными кустарниками. Остекленных окон нет – их заменяют широкие проемы причудливой формы, и ветерок свободно продувает летний дворец. Десять ступеней спускаются вниз, к бассейну, не для купания – для прохлады. Воды в нем по щиколотку, схваченную браслетом щиколотку прекрасной Ракели. Потайной ход ведет от бассейна за пределы сада. Вместо дверей плотные тяжелые циновки закрывают дверные проемы. Это жилище, не крепость. Обитель неги и прохлады, оазис посреди пекла кастильского лета.
Во дворец Галианы не водят туристов, это типичная недостопримечательность. Я сидел в тени у фонтана в полном одиночестве, садовник-хранитель почтительно удалился с моей скромной мздой, предоставив мне строить иллюзии возврата в старинные дни еврейско-мавританско-христианского Толедо.
Удивительно, что этот цветок мавританской архитектуры распустился уже под христианским небом, через сто лет после падения – взятия – освобождения Толедо.
Традиция связывает появление мавров в Испании с другим местом в Толедо, на берегу реки Тахо, где неподалеку от моста Св. Мартина видны руины древнего предмостного укрепления, видимо следы снесенного потоком римского моста. Это Баньо де ла Кава, «купальня Кавы», точнее, доньи Флоринды ла Кава, прекрасной дочери наместника Сеуты и Танжера графа Хулиана. Флоринда, которую мавры называли Зораидой, купалась здесь, в загородной тиши, когда последний король вестготской Испании Родриго (Родерих) увидел ее и соблазнил. Разгневанный Хулиан призвал мавров из Северной Африки на погибель королю.
На самом юге гигантского Иберийского полуострова, неподалеку от Гибралтара и Трафальгара, находится городок и мыс Тарифа. В Тарифе сохранились руины старых мавританских укреплений, стен, бастионов со стрельчатыми проемами. Здесь 30 апреля 711 года высадился во главе первого отряда берберов Тариф ибн Малик, капитан Тарика ибн Зияда. Тарик ибн Зияд, с его семью тысячами воинов, был направлен Мусой, правителем Мавритании, незадолго до того обращенной в ислам. Имена эти увековечены в географии юга. Именем Тарифа назван городок Тарифа, именем Тарика – Джабль-эль-Тарик, Гибралтар, а может быть, звучит в этом названии арабское тариф (мыс), как в Трафальгаре – Тариф-эль-Гарб, Западный мыс.
И сегодня из Тарифы ходит паром в Сеуту и Танжер, и, когда плывешь вдоль берега к Гибралтару, за узкой полоской моря виден близкий африканский берег и горы Атласа. Великая постепенность мира постигается во время путешествий, иначе кажется: где Африка, а где Испания? В старину это было еще яснее: Гибралтарский пролив не разделял, а соединял Испанию и Северную Африку, по словам Тойнби. Магриб и Иберия были в древности одним районом, дальней западной провинцией мира с центром в Риме.
Коренное население Магриба и Иберии близко друг к другу этнически и лингвистически, даже генетические характеристики басков и берберов сходны. Население свободно мигрировало из Магриба в Иберию и обратно, в то время как Пиренеи оставались куда более солидной преградой. И свой исторический путь Иберия и Магриб начали вместе с приходом первых финикийцев-колонистов.