Что такое Израиль
Шрифт:
К западу от Гибралтара и Тарифы у берега стоит скала, окруженная стенами, наподобие Тира и Атлита, – старинный порт Кадис, поглощенный в наши дни бесконечным морем пригородов, однообразных «черемушек». Старый Кадис (Гадир, от семитского ГеДер – огражденный – или Кадиш, от семитского КаДоШ – святой) был основан финикийцами, мореплавателями из Тира и Сидона, за 200 лет до царя Хирама, легендарного строителя Соломонова храма. Финикийцы основали и Карфаген на магрибском, африканском берегу. Со временем Карфаген стал центром всех финикийских колоний на обоих берегах, от Севильи до Сахары. Так Иберия и Магриб приобщились к семитской сирийской цивилизации, к той ее части, которая последней пала под напором эллинизма. Уже после того, как Александр Македонский уничтожил империю Ахеменидов, преемницу царства Давида и Соломона, и принес греческую цивилизацию в Сидон и Иерусалим, дальний отпрыск Сирийской цивилизации, Карфаген,
Вслед за этим Иберия и Магриб оказались на периферии римско-греческой цивилизации – после победы Рима над Карфагеном они вошли в состав Римской империи. Самые внушительные следы римского правления на полуострове находятся в Мериде, на испано-португальской границе, маленьком городке, который был когда-то столицей провинции Лузитания, примерно совпадавшей с нынешней Португалией. В Мериде сохранились театр, цирк, мост, триумфальная арка и руины акведука.
Обе страны процветали и при римлянах. Африка дала Риму Апулея, Испания – Сенеку. После распада империи обе страны были завоеваны варварами: франками, свевами, вандалами. Затем вестготы, очередные выходцы с германского севера, вытеснили вандалов в Африку и основали королевство со столицей в Толедо.
Правление вестготов не изменило в массе коренного населения. Насчитывавшие перед началом мавританского вторжения около 100 тысяч человек, вестготы «безуспешно пытались ассимилировать три-четыре миллиона испанцев Средиземноморья», по словам историка Иэна Робертсона. Поначалу вестготы придерживались христианства арианского толка, как и прочие варвары – за важным исключением франков, сразу принявших католичество.
Как и в случае большинства религиозных расколов, причина коренилась не только в теологии. Оказавшись на территории бывшей Римской империи, да еще и в положении властителей, варвары попали в переплет: несмотря на всю свою силу и военное могущество, они ощущали собственную неполноценность рядом с богатыми и культурными экс-римлянами – жителями Прованса, юга Испании, Италии. Два общества – военных правителей-варваров и местных жителей, экс-римлян, – не смешивались на протяжении сотен лет. Большинство варваров предпочло в таких обстоятельствах придерживаться несколько иной веры, чем завоеванное население. Так арианская ересь стала отличительным знаком военной касты.
Франки приняли католицизм и потому получили поддержку церкви – важнейшей институции, оставшейся от Римской империи. Раньше прочих варваров они слились с завоеванными народами, в то время как державшиеся арианской веры вестготы были разбиты и (номинально) изгнаны из Италии. Вестготы со временем, возможно слишком поздно, обратились в католицизм и обрели новую миссию – стремление к единообразию и унификации.
В империях меньшинствам живется неплохо: имперские власти защищают их от местных доминирующих групп. Меньшинствам еще лучше без государства, когда не существует власти и органов государственного подавления, которые могут оказаться в руках большинства. Если не было б центрального правительства в Ливане, мусульмане и христиане не должны были б убивать друг друга в борьбе за контроль в государстве (впрочем, друзы и марониты прекрасно убивали друг друга и без центрального правительства). Не было б центрального правительства на Кипре, в Северной Ирландии, Бельгии – не возникло б и спора о господстве. Сейчас, если центральное правительство ослабевает, принято считать такое состояние временным, и борьба за господство в стране только возрастает, чтобы к моменту консолидации власти получить контроль в государстве. Но если б люди восприняли такое состояние как постоянный, а не преходящий фактор, то положение меньшинств – а все мы меньшинства – стало б более прочным.
По законам диалектики противоположности сближаются. Коммунистическое безвластие и имперское правление, эти две противостоящие крайности, довольно хороши для меньшинств, для «решения национальных проблем». И наименее благоприятствует решению национальное государство, пользовавшееся наибольшей популярностью в XX веке. Это прекрасно видно на примере нынешней Африки, где создание национальных государств обернулось страшной тиранией для меньшинств в Уганде, Нигерии, Родезии-Зимбабве, Эфиопии и других странах. У меня нет сомнения, что независимые Закавказские Советские республики давно устроили бы страшную взаимную резню, если б не имперская власть Москвы. (Это писалось за пять лет до Сумгаита и Карабаха.)
Вестготы тем не менее стремились создать в разномастной постимперской Испании национальное государство. Они поставили перед собой задачу унифицировать полуостров, что вовсе не устраивало жителей различных испанских провинций.
Поэтому когда Тарик и Муса высадились на испанском берегу, население встретило их как избавителей. Но маврам сыграли на руку и другие обстоятельства. Население юга
В пяти километрах от Хереса стоит древний монастырь Картуха де Херес, куда пускают только мужчин, а за ним – берег Гвадалете, где и произошла решающая битва между маврами и вестготами. В этой битве готы были разбиты, и мавры продолжили победоносный поход на север. Только горы на побережье Бискайского залива остановили мавров, и там возникли северные христианские королевства. Со временем Южная Испания стала страной мавров, продолжила свою древнюю связь с севером Магриба, а Северная Испания – Астурия, Галисия, Кастилия, Леон, Наварра и Страна Басков, Арагон и Каталония – сделалась христианской и укрепила узы, связывающие ее с прочими европейскими экс-провинциями Римской империи.
И здесь, как и в Палестине, пришельцев-арабов и берберов было немного, но они смогли значительно повлиять на родственный им народ Южной Испании и создать таким образом одно из высших достижений человеческого духа – испанскую мавританскую цивилизацию.
Центром этой цивилизации стала Кордова, ныне маленький, пыльный, жаркий городок, а некогда великая столица, соперничавшая с Багдадом и Константинополем. Она лежит в верховьях реки с понятным арабским названием Вади-эль-Кабир (Большая река), Гвадалквивир, южнее естественной границы Севера и Юга – горной гряды Сьерра-Морена, где когда-то бродил Дон Кихот и разбойники.
Кордову сделали своей столицей Омейяды, лучшая мусульманская династия, которая некогда правила Святой землей и оставила нам роскошные сооружения в Иерусалиме и Иерихоне. Омейяды, мои любимые правители, чтили Иерусалим превыше Мекки и пеклись о Святой земле, тем более что их главная столица – Дамаск – располагалась неподалеку. Падение Омейядов и воцарение Аббасидов, избравших столицей Багдад, положило конец медовому месяцу между жителями Святой земли и арабскими завоевателями.
Аббасиды уничтожили – буквально – всех членов царского дома Омейядов, кроме одного, принца Абд ар-Рахмана, и тот, после приключений, достойных «Тысячи и одной ночи», бежал в обличии погонщика верблюдов на Крайний Запад мусульманской ойкумены, Дар-эль-Ислам, – в Мавританию, а затем в Испанию. Там, проявив незаурядное мужество и таланты дипломата, он смог стать правителем новой, мусульманской, Испании. В тени своих садов он писал стихи, полные тоски о Плодородном полумесяце Сирии и Палестины:
В Кордове, в царских садах, увидал я зеленую пальму-изгнанницу, с родиной пальм разлученную. «Жребии наши, – сказал я изгнаннице, – схожи, с милыми сердцу расстаться судилось мне тоже» [32] .Его потомки взяли себе титул халифов Кордовы, сравнявшись званием с халифами Багдада.
В центре старой Кордовы находится потрясающее сооружение, одна из самых больших мечетей мусульманского мира, которую испанцы называют просто Мечеть – Ла-Мескита. В жаркий день побывать в ней – отдохновение. Внутри царит полумрак, колонны стоят густым лесом. Туристы из Саудовской Аравии сидят на полу на принесенных с собой ковриках напоминанием о былых временах. Потрясает отличие Ла-Мескиты от соборов, построенных в Испании после мавров, вроде Толедского: соборы, с их невероятной высотой, превращают человека в карлика, в то время как в мечети Кордовы человек сразу ощущает себя как дома – своды не так далеко, а колонны делят бесконечных размеров помещение на множество отдельных, уютных покоев, в то же время сохраняя связь между ними и между всеми молящимися.
32
Перевод В. Потаповой.