Что-то кроме магии

Akana again

— Видимо, понял, что ты действительно стОящими вещами занимаешься, — предположил Снейп. — Ну и авторитет Марчбэнкс, наверное, подействовал.

Тем временем Дамблдор приступал к традиционному «если вопросов нет, коллеги, позвольте завершить собрание...» и, как обычно, настороженно поглядывал на слизеринского декана. Но нарушителем спокойствия в этот раз стал не он. Со своего места поднялся преподаватель ЗоТИ Натаниэл Фелпс:

— Господин директор, у меня имеется информация о вопиющем произволе, который творится в школе, а если быть точнее, на факультете Слизерин.

Северус замер. Выпад аврора застал

его врасплох: он не имел ни малейшего понятия, на что тот намекает. Дамблдор помрачнел и попросил продолжать.

— Вот письмо от сотрудника Министерства Уолдена Макнейра, адресованное главе Аврората, — Фелпс взял со стола густо исписанный лист пергамента с официальными печатями. — Мистер Макнейр является отцом студента седьмого курса факультета Слизерин Гордона Макнейра, который неделю назад был вынужден покинуть школу. По словам отца, юношу фактически изгнали за то, что он активно помогал выявлять пособников Темного Лорда. Что вы на это скажете, профессор Снейп?

— Дайте сюда письмо, — потребовал директор. Быстро проглядев, вернул жалобу Фелпсу: — Напоминает обычную родительскую кляузу. Почему ее направили в Аврорат, а не мне?

— Очевидно, мистер Макнейр-старший не уверен в вашей объективности, — сухо ответил Фелпс. — Но, полагаю, вопрос не в том, кому первому должно было прийти письмо, а в том, что творится на факультете. И я надеюсь, господин директор, вы позволите получить объяснение от декана немедленно и при всех.

Дамблдор не ответил. Он медленно перевел взгляд на Северуса — холодный, требовательный... привычный.

— Держись, — едва слышно поддержал друга Квиррелл, скручивая газету со своей статьей в трубку, точно пытаясь сделать из нее дубину.

Снейп встал.

— Вы требуете оправданий, в то время как даже не дали мне прочитать это письмо. Тем не менее я вам отвечу. Гордон Макнейр в самом деле был изгнан. Но не за то, что помогал, как вы выразились, выявлять пособников. А за то, что доносил на своих сокурсников и на меня. Он был вашим добровольным и активным осведомителем. Полагаете, мы стали бы терпеть такое?

— Странно слышать подобное заявление именно от вас, — не смутился Фелпс. — Я думал, вы будете терпимее к своим последователям.

— Последователям в чем?

— В предательстве. Раньше доносили вы, теперь доносят на вас. Так же добровольно и старательно.

Аврор снисходительно улыбался. Дамблдор сидел мрачнее тучи. На лицах остальных учителей застыли недоумение, отвращение, ужас... Квиринус скрутил несчастную газету в жгут и теперь яростно комкал его.

Северус молчал. Удар попал в цель, ответить нечем, остается смириться, проглотить обиду... Отчего-то вспомнился давний разговор с Бароном: «Уточни, оскорбили Северуса или декана?» А кто сейчас стоит, задыхаясь от бессильной ярости — бывший Пожиратель, которого по темечко окунули в поганое прошлое, или полноправный глава Дома?

— Господин Фелпс, я требую не смешивать мои личные дела с делами моего факультета. Однокурсники Макнейра ни в чем не провинились перед ним, и он не имел никакого права поступать с ними подобным образом. Его изгнали заслуженно.

— Другого ответа я от вас и не ожидал, — аврор старательно сложил письмо и спрятал во внутренний карман мантии. — Ну конечно, декан тут ни при чем, это все студент виноват! Ничего,

в этом рассаднике преступников наверняка найдутся еще добровольцы. Заметьте, с остальных факультетов ко мне никто не пришел, а из вашего крысятника — двое!

— Маленькая поправка, — едва сдерживаясь, процедил Снейп. — Одну из этих двоих вы шантажировали, а второй просто мстил мне.

— Неважно! — торжествовал Фелпс. — Факты остаются фактами.

— А еще один факт состоит в том, что больше ни один слизеринец не станет доносчиком! — Северус метнулся из-за стола и оказался лицом к лицу с аврором. Тот не пошевелился. Скривившиеся в ухмылке губы бросили тихо: — Что, недобиток, в Азкабан захотел? Директор тебя покрывает, не то давно бы...

— Господин директор, я протестую! — не выдержал Квиррелл. — По какому праву в школе хозяйничает аврор?!

— Вы бы помалкивали, господин историк, — игнорируя все еще стоявшего перед ним Снейпа, насмешливо протянул Фелпс. — А то, глядишь, «Пророк» что-нибудь нехорошее напишет. Вы здесь еще долго торчать собираетесь, господин пожиратель?

Кулак влетел в бритую челюсть сбоку. Фелпс мотнул головой и опрокинулся навзничь, руша стол и стулья.

Северус медленно опустил онемевшую от боли руку. Он не знал, как правильно бить, он вообще не думал об этом. Просто опять, как когда-то в подземных тоннелях, настало время того, что сильнее магии. Вокруг суетились, разевали рты... Но он ничего не слышал, кроме шума крови в ушах.

— Всем, кроме профессора Фелпса, немедленно покинуть помещение! — ворвался в сознание громовой приказ Дамблдора, тут же потонувший в шуме чужих голосов. Кто-то вцепился в его рукав: это Квиррелл, что-то крича, тащил его к выходу.

* * *

Главной загадкой Хогвартса на протяжении веков была скорость, с которой в его стенах распространялись слухи. Стоило в самой дальней комнате Восточного крыла стрястись чему-нибудь, как спустя считанные минуты событие уже обсуждали в Западном. И вроде бы никого постороннего не случилось в тот момент поблизости, и не отличались болтливостью участники и очевидцы... Ничего удивительного, что известие о происшествии в учительской разошлось по школе еще до конца дня. Ученики разглядывали хмурого и более раздражительного, чем обычно, преподавателя зельеварения, словно опасную диковинку: кинуть заклинание, пусть даже Непростительное, нормально для волшебника, но вот так запросто ударить, сбить с ног... Впрочем, Фелпсу не сочувствовали и хихикали вслед.

Слизеринцы ходили гордые; у семикурсниц даже случилась крупная ссора: Бертина Крэбб ни с того ни сего заявила, будто самолично перевязывала декану поврежденную в сражении кисть и удостоилась за то теплого взгляда и нежной благодарности. Подруги возмутились столь очевидной ложью, Бертина принялась в подробностях описывать тонкие чуткие пальцы и черные омуты глаз, и этим еще больше раздразнила девушек. Неизвестно, чем бы все кончилось, если б не вмешательство Морганы: она рассказала, что раны декан перевязал себе сам, поскольку не выносит ни малейшего прикосновения кого бы то ни было к своей бесценной особе. «А пальцы у него и вправду дивные», — неожиданно заключила волшебница и вздохнула так многозначительно, что девушки смущенно притихли.