Что-то кроме магии
Шрифт:
Северус искал Темного Лорда. Шаг за шагом, минута за минутой бывший Пожиратель восстановил в памяти действия и слова своего исчезнувшего господина, пытаясь проследить его возможный путь после развоплощения. В ближний круг Волдеморта зельевар допущен не был, но слушать умел всегда и на отсутствие наблюдательности не жаловался. Очень осторожно был расспрошен Малфой; выяснилось, что и он пришел к идее хоркруксов, но не собирался их искать, объясняя отказ нежеланием без нужды лезть в дела Повелителя и отсутствием необходимых знаний. Снейп покинул бывшего товарища по факультету
Квиринус из каждой свежеобследованной развалины возвращался с неизменным ответом: там нет ничего, что могло бы вызвать подозрения. Пивз, становясь в такие минуты непривычно серьезным, уверенно утверждал, что не чувствует никаких признаков известной обоим «блохи». Лето сменялось зимой, год следовал за годом, но ничего не менялось. Порой закрадывалась шальная мысль, что Волдеморту в самом деле пришел конец, он превратился в ничто и никогда больше не явится вновь. Но не тускнела Метка на предплечье, в очередной раз напоминал об Избранном Дамблдор, и надежда гасла.
Следы диадемы Ровены Рэйвенкло потерялись в руинах замка Морганы. Из хроник Хогвартса явствовало, что у двух других Основателей также имелись свои реликвии, но и они были утрачены в незапамятные времена. Дамблдор в одной из откровенных бесед признался, что никогда не встречал упоминаний о том, что возможно изготовить более одного хоркрукса. Но если вдруг такое удалось Повелителю, то не исключено, что он мог использовать реликвии именно для таких целей. Раз уж воспользовался одной... «Реддл долго работал в лавке Горбина и Бэрка, через его руки наверняка прошло немало антикварных вещиц... Кто знает, что хранится в сундуках старинных магических семейств, Северус».
Благодаря агентуре Хромого Хью о семейных сундуках Снейп знал очень многое, но ни Чаша Хельги, ни Медальон Салазара в Лютный переулок так и не поступили.
Он старался до отказа наполнить делами будни, но неопределенность и вынужденное бездействие вместо продвижения к главной цели раздражали и изматывали. «Вы не умеете терпеливо ждать», — замечал ему Дамблдор. «Ждать чего? Спасения из рук сопляка? Личного письма от Волдеморта?» — «Мальчик вырастет. Том непременно проявит себя. Все произойдет в свое время». — «Опять одни отвлеченные рассуждения...»
Копящееся напряжение находило выход в повышенной требовательности к студентам — своим и чужим, — в едких придирках и язвительной нетерпимости к лени и глупости, в рискованных остротах по отношению к коллегам.
В течение учебного года это более или менее помогало. Но с наступлением лета с его длинными пустыми днями Северус начинал всерьез опасаться, что сойдет с ума от тягучего безвременья, от неразличимости вчера и сегодня. Поэтому — хоть и стыдно было в этом признаваться самому себе — его обрадовало известие об обвале. Отправиться к другу, выругать от души, получить в ответ что-нибудь вроде «угрюмища подземельного» или «слизеринской язвы» и вновь почувствовать себя молодым, свободным, готовым к любым приключениям. Совсем как десять лет назад... Он невнимательно выслушал, что еще ему говорил Тофти, быстро покончил с обедом и ушел.
—
За столом из всего хогвартского штата присутствовали лишь Спраут и Помфри. В тесном кругу давних знакомых Гризельда могла называть вещи своими именами.
— Прошлым летом здесь гостила моя молодая родственница, — ответила Помона, — темпераментная, красивая... Она ему предложила расслабиться без далеко идущих последствий.
— Судя по выражению вашего лица, ничем хорошим это не кончилось.
— Это чуть не кончилось дуэлью, — кивнула Спраут. — Он ей сразу же нахамил, она, конечно, схватилась за палочку... К счастью, я оказалась неподалеку и успела вмешаться. На них обоих было страшно смотреть, но Северус... Нет, ему определенно нужны какие-то иные отношения.
— Тридцать лет — возраст, когда умирают надежды юности, — подытожил Тофти. — Надеюсь, он не полезет в петлю, после того как его иллюзии развеются окончательно.
* * *
Дом на окраине Ньюарка будто выпал из течения времени. Все так же плелся плющ по каменным стенам, сонно плескал о пологий берег Девон, и даже гуси в заводи под ивой казались теми же, что и год, и пять лет назад. Северус аппарировал на дорожку, ведущую на крыльцо, но не спешил идти. Почему-то именно сейчас он осознал, как дорог ему этот дом — единственное место на земле, где ему неизменно бывали рады.
— Северус! Что же вы стоите? — окликнул знакомый приветливый голос. — Хорошо, что приехали! Собралась уже вам написать, а вы вот сами...
На порог вышла миссис Квиррелл, вытирая о фартук перепачканные мукой руки.
— Вижу, кто-то знакомый появился и стоит, — она попыталась улыбнуться, но след сильной тревоги на лице плохо вязался с веселостью. — Райни уже ходит. Ему бы полежать еще, но разве удержишь!
— Я ненадолго, Лорейн, — смутился Снейп. — Здравствуйте... Хотел узнать, как у него дела.
— С этим обвалом я про всякую вежливость позабыла! Здравствуйте-здравствуйте! Ну, входите же, наконец...
В доме тоже все оставалось по-прежнему с прошлого Рождества. Запахи, конечно, были другие, но не исчезло ощущение спокойного уюта. Миссис Квиррелл предупредила о скором завтраке, а пока отправила гостя в библиотеку: именно там сейчас находился ее выздоравливающий сын.
Северус, стараясь не шуметь, открыл застекленную дверь. Квиринус сидел спиной к нему в глубоком кресле, над подголовником виднелись лишь пшеничная макушка и край белого бинта.
— Как дела, пришибленный? — негромко позвал Снейп.
— Северус! — всплеснуло в ответ радостью. — О-ох, я пока как паралитик, спина болит зверски... — он, кряхтя, поднялся: — Зато теперь понимаю, что чувствует таракан, попавший под тапок!
— Но тебе явно повезло больше, чем ему, — Северус разглядывал заживающие ссадины на лице и широкую повязку на лбу. — Рассказывай, как все было. Шейфик написал только про упавшую подпорку, в подробности не вдавался... И сядь уже, я не королева.