Что-то с памятью моей стало
Шрифт:
– Здравия желаю, товарищ майор!
– поприветствовал гость хозяина по-военному громко и четко.
– Меня звать просто Иваном.
– Ну, для начала, пожалуй, надо по имени-отчеству!
Ваня на мгновение напрягся, но не выдал своего волнения.
– Иван...Александрович!
– Вольно, Иван Александрович! Садитесь.
– Нет, нет, не здесь!
– заявила вошедшая хозяйка.
– Прошу всех на кухню. Я там накрыла на стол. Вы уж извините, Ваня, мы по-семейному.
– Конечно, конечно!
– смутился Иван.
– О чем речь! Я вот вообще переживаю, что
– Да пустяки, Ваня!
Когда сели за стол, первой заговорила Маша:
– Хочу, прежде всего, сказать вам, мои дорогие родители, что Ваня очень хороший и высокоинтеллектуальный человек. Слышали бы вы, как великолепно он читает стихи! И поет песни, причем не только на русском, но и на украинском, и на белорусском языках! Пока мы шли из Сельца, он мне много чего своего порассказал.
– Вот как! Это интересно, - сдержанно восхитился Сергей Петрович.
– И физически он тоже, похоже, крепок. Ну а трудитесь вы на каком поприще?
По Ваниному лицу пробежала тень растерянности, а Маша метнула на него тревожный взгляд. И Сергей Петрович это все заметил.
– Ладно, замнем для ясности, - спасительно заявил он.
– Может, вы временно безработный. Время сейчас с этим трудное... Но за знакомство надо бы нам выпить по чарочке. Светлана, у нас, кажется, есть хороший коньячок!
– Но Ваня с Машей загадочно, как показалось Сергею Петровичу, переглянулись, и он тот час спросил несколько даже удивленно:
– Не пьете, Иван Александрович? Что ж, это еще один плюс в вашу копилку. Но мы только по тридцать граммов! Так сказать, чисто символически.
Светлана Павловна поставила на стол пятизвездочный "Арарат" и четыре широкодонных бокала. Сергей Петрович откупорил бутылку и всем коньячка понемногу плеснул. Себе и Ване чуть-чуть побольше, чем жене и дочке.
– Пить хороший коньяк залпом не рекомендуется!
– заявил он со знанием дела.
– Но мы же выпьем за знакомство. А значит надо сразу.
Все рассмеялись, чокнулись, но каждый выпил по-своему. Хозяин выпил одним махом, гость тоже сразу, но медленнее и как бы задумчиво. А Маша с мамой только пригубили. И все принялись есть, почти не разговаривая, а только коротко отвечая хозяйке на вопросы о вкусовых качествах блюд. Разумеется, отзывы были только хвалебные и восторженные. Лежали на блюде и бабушкины пирожки с капустой, которые теперь активно употреблял один лишь Сергей Петрович. Ваня охотно похваливал все, что ел, и щеки его быстро порозовели.
– О, вижу, что не пьешь, Иван Александрович!
– отметил хозяин добродушно.
– Это хорошо. А то у нас тут так уж много развелось пьяни, что в полиции и других дел нет, кроме как разбираться с алкоголиками.
Маша даже обрадовалась, услышав от отца эти слова.
– Пап! А не заводилось ли у вас там дел по расследованию загадочных исчезновений людей?
– Да сейчас пока нет. А почему ты об этом спрашиваешь?
– У Вани друг пропал недавно. Предположительно в нашем районе. Вот он его и пытается найти.
Майор полиции мгновенно посерьезнел.
– Иван, что за друг? Расскажи сам поподробнее. Я смотрю, ты вдруг даже побледнел
– Дело в том, Сергей Петрович, что этот пропавший друг - я сам и есть...
За сим последовала минута общего молчания, сравнимая с гоголевской немой сценой из "Ревизора". Маша даже усмехнулась, подумав об этом. Но первым прервал молчание ее отец:
– Вот те на! Как же это надо понимать? Иван!
– Мы с Машей познакомились только сегодня на берегу реки между деревней и городом. А Маша придумала все, что вам говорила, чтобы как-то подготовить вас.
Сергей Петрович оторопело переводил потяжелевший взгляд с Ивана на Машу и обратно.
– Вот это да!
– выдавил он из себя.
– Дочка! И ты приводишь к нам в дом неизвестного тете, якобы пропавшего человека?! Его в полицию надо! Протокол составить! Вот тебе и прецедент с пропажей!
– Не горячись, папа! Я бы не привела в дом плохого человека. Ты ж меня знаешь. У Вани ни документов, ни денег. Что? Ты его в каталажку засунешь?
Теперь перед ними сидел суровый представитель местной власти. А Светлана Павловна испуганно на всех посматривала, приложив ладони к губам.
Последовала тягостная пауза, которую на этот раз дрожащим голосом прервала Маша:
– Папа, мама, но мы вам еще не сказали самого главного...
– Бог ты мой! Что ж еще?
– пролепетала мама.
– А то, дорогие мои, что Ваня совсем не знает, кто он и что с ним... Он даже имени своего не помнит. Это я назвала его Иваном, а отчество он придумал себе сам.
– Тэкс!..
– Не громко, но жёстко произнес отец, нервно поглаживая себе колени. Потеря памяти! Это серьезно. Но как-то не верится. Не помнить даже свое имя? И фамилию, значит, тоже... А вот это мы сейчас проверим! Ну-ка перейдем в гостиную и проведем там эксперимент.
Когда в гостиной все расселись, хозяин положил на журнальный столик лист бумаги и авторучку.
– Вот, дорогой незнакомец, потерявший память! Возьми, напиши что-нибудь и распишись раз десять.
Ваня просиял и восхищенно посмотрел на него!
– Сергей Петрович! Так это же здорово! Расписываться-то я, наверно, не забыл как! А я сам еще не успел об этом подумать.
– Вот именно! Пиши, пиши.
Устроившись поудобнее у стола, Ваня сосредоточенно начал что-то писать. А хозяева следили за каждым его движением так, как следят зрители за действиями циркового фокусника. Когда он закончил, то хозяин буквально чуть ли не вырвал у него из рук этот листок. И стал читать вслух:
– "Смиренный неизвестный, потерявший о себе память, руку приложил".
А далее весь лист был заполнен автографами, неотличимо похожими один на другой. Все замерли в ожидании заключения начальника полиции.
– Ну что ж, Иван! Красиво пишешь. И все подписи одинаковые. Значит, не врешь. Только разобрать фамилию твою я не могу. Ну-ка, посмотрите вы.
И он протянул лист Маше. Маша тоже стала изучать начертанные автографы. Потом сказала:
– Да, фамилия не разборчива. Но ты видишь, пап, что первые буквы И и В. Это может быть и Иван, а В - начало или отчества, или уже фамилии.