Что-то с памятью моей стало
Шрифт:
– Нет, почему же! Белый Медведь - это красиво. Белый Медведь в Магнолии! Восхитительно!... Магнолия, магнолия..., - повторил он несколько раз задумчиво.
– Вот тут я, кажется, могу что-то вспомнить.
Девушки уставились на него в ожидании.
– А, вот: танго "Магнолия". Исполняет...Иван, не помнящий себя.
И он пропел потихоньку только четыре строчки, подстраиваясь под голос и манеру Вертинского:
В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,
Когда поет и плачет океан
И гонит в ослепительной лазури
Птиц дальний караван...
–
– похвалила Маша.
– Только вот ты уклоняешься от главной темы. Расскажи, наконец, что там и как было в полете над пшеничным полем.
– Да-да! А что ж, действительно, рассказать? Ну, вот нашли мы это место недалеко от автомагистрали. Видим, сверху узкая тропинка в пшенице, потом такой пятачок помятый, а от него совсем уж узенька тропка в сторону реки. Ну, мы и решили, что воскрес я из мертвых именно на этом пятачке. Приземлились возле дороги, и пошли к пятачку. Обшарили там всё - и ничего не нашли. В общем, заключение такое: меня чем-то сильно подпоили, обобрали, подумали, что я мертвый и выбросили. Подальше от дороги, чтобы меня не сразу нашли. А я вот живой, здоровый, только что со мною было, не помню.
– Вспомнишь! Чувствую я, что скоро все вспомнишь!
– утвердительно, но с легкой иронией сказала Маша.
– Вот за это и выпьем!
– предложила Виола.
Они понемногу отхлебнули из своих бокалов, и Маша спросила:
– Слушай, Иван, а ты не ощущаешь где-нибудь на теле каких-либо болезненных мест?
– А, понял тебя! Нет, меня, видно, не били. Или я хорошо защищался. Вот чувствую я, что драться умею. И ты тоже, говорила, что этому обучена.
– Какие вы молодцы!
– восхитилась Виола.
– А я могу только бутылкой по голове!
– и она нервно расхохоталась.
– А что, был такой случай?
– поинтересовался Ваня.
– Да, был! Когда защищалась от Степана!
– и Виола даже расплакалась.
– Вот оно как! А я и не знала...
– сочувственно проговорила Маша.
– И ты что, его саданула по башке?
– Да так, слегка только.
– Жаль! Надо было посильнее!
И только Маша это сказала, как перед ними снова предстал сам Степан.
– Это кому тут надо было посильнее?
– прорычал он хрипло.
– Мне? Вот вы какие, голубчики! Нет, конкуренции я не потерплю!
– И уставился на Ивана.
Правой рукой он дотянулся до бутылки, поднес ее к губам, и стал звучно выхлебывать остаток вина. Потом взял за горлышко и замахнулся на Ивана. И в тот же миг грохнулся на пол. Бутылка звонко покатилась к выходу. Девушки сначала взвизгнули, потом расхохотались. А Степан, поднимаясь, прошипел:
– Ладно! Запомним это! Еще не вечер!
– и поплелся вслед за бутылкой.
Но вечер уже наступил, и на танцплощадке заиграла музыка.
– Вот же гад! И такой вот выродок предлагал нам с Машей свою любовь! Но тебя, Маш, он все-таки побаивался. Шутка ли, дочка представителя власти! А со мной, подумаешь!
– можно как угодно.
У Виолы на глазах снова навернулись слезы.
– Но вы, Ваня, ловко его! Профессионально! Так ему и надо!
– Ладно, пойдемте отсюда,- нервно произнесла Маша.
Они
– Вань, не поймем, кто ж ты есть!? Поэт, певец, художник? Историк, географ, искусствовед? Или военный? А заодно и спортсмен! Чемпион мира по борьбе со всякой сволочью!
Всё так спрашивали они и следили за его реакцией: а вдруг он где-то себя как-то выдаст, проявит особо ярко. А он - ни в какую! Ровно, гладко, во всем "свой"... Во дела!
В начале двенадцатого музыка в парке стихла, и они решили отправляться по домам. Поднялись в парк и пошли к выходу из него. Но вдруг в глухой части парка путь им преградили четверо "добрых молодца", среди которых стоял и Степан.
– Ну что, паря, поговорим?
– злобно прохрипел он, и Иван понял, что разговора не будет.
А значит, бить надо первым. И он вышел вперед, жестом обеих рук останавливая девушек позади. Четверка тоже двинулась вперед, отрезая Ивану отступление. Но он и не собирался отступать.
Схватка была короткой, но убедительной: через минуту все четверо уже валялись у его ног. Девушки от страха даже не успели взвизгнуть. Однако и Ване досталось: его ударили по голове чем-то тяжелым, но не бутылкой. В ушах у него звенело, дышал он тяжко, но ровно
– Всё, девочки, к выходу идем спокойно, чтобы полиция ничего не заподозрила. А эти очухаются, это я знаю.
За воротами парка Ваня остановился и остановил своих спутниц:
– Ну что, дорогие мои! Разрешите представиться: Игорь Васильевич Велеславов, кадровый военный, капитан!
Девушки онемели от неожиданности и восторга. Потом одновременно вскрикнули:
– Вспомнили???
– Да, вспомнил! Сразу все вспомнил, когда кто-то из этих саданул мне по башке. Но подробности - не сейчас. Поспешим, Маша, к твоим родителям. Они ведь там ждут, не дождутся.
– Да, конечно! Пошли поскорее.
– А как же Виола? Ее надо проводить.
– Да что ж меня провожать? Мы сейчас как раз к моему дому и идем.
Когда подошли, Виола не выдержала:
– Скажите только, Ваня...то есть, извините, Игорь, а вы женат?
Ваня-Игорь рассмеялся, а Маша метнула на подругу предупредительно-суровый взгляд, который, впрочем, в темноте Виолетта скорее только почувствовала, чем заметила.
– Нет, милые, я не женат и внебрачных детей не имею. Все как-то служба не позволяла обзавестись.