Чудо мироточения
Шрифт:
Чудеса в Хамовниках в свое время получили широкую огласку. О них говорили и простые, и знатные, но относились к ним часто совершенно по-разному. Многие образованные люди, например, считали, что эти чудеса – тонко подстроенный обман.
Глава 2Отношение Льва Толстого к мироточению. Отрицал ли Петр I чудеса от икон? Современные «разоблачители»
Как мы видели в предыдущей главе, плачущие иконы хоть и редко, но и все же являлись и в относительно новое время. Посмотрим теперь, как относились к этим явлениям некоторые известные люди.
Мироточение в церкви Святителя Николая
Сцена эта, написанная по-толстовски точно и ярко, не только дает нам возможность понять личные взгляды великого писателя, но и может служить иллюстрацией к тому, как верили на Руси простые люди и как относились к этому люди просвещенные.
Итак, вскоре после дуэли с Долоховым, драматического расставания с Элен и вступления в братство масонов Пьер Безухов заехал в имение Андрея Болконского, где стал свидетелем следующей беседы князя с простыми людьми – странниками:
«– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рождество удостоилась у угодников сообщиться Святых небесных Таин. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей, видно, хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый. Богом взысканный, он мне, благодетель, десять рублей дал, я помню. Как была я в Киеве, и говорит мне Кирюша, юродивый – истинно божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, Матушка Пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, только странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у Матушки Пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея, сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер, – ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике-то, как свет небесный, и из щечки у Матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что ты говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе, – крестясь, сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так-то один анарал не верил, сказал «Монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему Матушка Печерская и говорит: «Уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого, прямо к ней, подошел, упал, говорит: «Исцели! отдам тебе, говорит, все, чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда-то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и Матушку произвели? – сказал князь Андрей, улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, грех, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что же это?.. – обратилась она к княжне Марье. Она встала и, чуть не плача, стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну, что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?..
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n’ai pas voulu l’offenser,[10] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладаном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. „Помолюся одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет божий выходить не хочется“.
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я, право, не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства».
Итак, странница Пелагеюшка рассказывает о мироточении образа Печерской Божией Матери и о некоем генерале («анарале»), который, не поверив чуду, ослеп, но покаялся и прозрел, после чего пожертвовал на украшение ризы для иконы свой орден, некогда пожалованный ему царем. Княжна Марья, сама глубоко верующая и искренне симпатизирующая «божьим людям», приходит в смущениe от этого рассказа, а Пьер Безухов и Андрей Болконский откровенно смеются над странницей. Они убеждены, что чудес нет, престо «монахи обманывают народ».