Чужая кровь
Шрифт:
– Ты, наверное, считаешь меня законченной мерзавкой.
Антон склоняет ко мне лицо и целует в волосы:
– Перестань заниматься самобичеванием. Я не собираюсь никого судить, тем более осуждать. Я не имею на это никакого права. Я знаю, что ты раскаиваешься в этом шантаже, вижу это по твоему поведению. Остальное неважно. Всё уже в прошлом.
Он еще раз чмокает мою макушку и, пытаясь отвлечь меня от самокопания, нарочито весело говорит:
– Похоже, тебе все-таки неинтересно, кто стоит за попыткой отравления на торжественном обеде…
Я тут же отнимаю ладони от лица и вцепляюсь в рукав его рубашки:
– Я
– То-то же! – поддразнивает меня Антон и возвращается к своему неторопливому повествованию. – Пораскинув мозгами, я понял, почему генерал боялся твоего шантажа. Ведь скрыть убийство его жены помог в свое время какой-нибудь патологоанатом, написав ложное заключение о причине смерти, то есть, остался свидетель и, возможно, не один, того, что дело было «замято». Советский генералитет, как и любая «кормушка» был подвержен интригам и подковерной борьбе, так что в любой момент, появись вдруг показания от генеральской родственницы о том, что на самом деле произошло убийство, то этой ситуацией вполне могли бы воспользоваться «соратники», «раскрутив» уголовное дело. Ну а почему он продолжал снабжать тебя деньгами и после выхода на пенсию? Не исключено, что он уже как-то свыкся с твоим шантажом – ведь это его не обязывало к слишком многому. Но тут у генерала случается серьезный сердечный приступ. Именно из-за этого напоминания природы о том, что старик не вечен, зашевелился твой брат, желая отхватить в качестве наследника большую часть генеральского добра. Он приставляет к Федору Семеновичу свою любовницу в качестве сиделки и вынуждает ее следовать своему плану – девушка должна влюбить в себя старика. У нее это получается. Старик не на шутку втюрился на старости лет и хочет бросить к ногам юной сирены все, что имеет.
– Да уж, эта Лида ему голову задурила!
– Генерал приглашает нотариуса и советуется с ним о том, как лучше оформить документ, которым он мог бы оставить все свое состояние сиделке. После этого ты случайно обнаруживаешь у него в кабинете черновик готовящегося завещания. Федор Семенович понимает, что ты никогда не позволишь ему распорядиться наследством в пользу Лиды, пока у тебя в руках козырная карта – твой шантаж. Ведь теперь он снова представляет для старика угрозу: ты можешь рассказать юной невесте, что ее жених убил свою первую супругу. Но!
– Опять «но»?
– Но вдруг ты предлагаешь деду отпраздновать его юбилей в узком семейном кругу, и генерал мгновенно соображает, что это – идеальный шанс избавиться от твоего шантажа.
– Вот как?
– В голове у старика созревает план: он задумывает встречный шантаж. Он хочет, чтобы ты была обвинена в каком-то ужасном преступлении, например, попытке его убийства. Причем ему нужно, чтобы это произошло лишь перед несколькими свидетелями – членами семьи, чтобы не выносить сор из избы.
– Да. Он решает не привлекать к этому делу милицию, а провернуть всё втихую. И, если что, я идеально подошел бы на роль беспристрастного свидетеля, который, если ты не угомонишься, может и заговорить.
– То есть, – медленно произношу я, начиная понимать, – если бы план Деда сработал, он бы вынудил меня прекратить шантажировать его смертью Ба, шантажируя меня причастностью к попытке его отравить?
– Может, так… Либо он рассчитывал, что по закону ты утратила
– Так вот для чего он притащил его на дачу!
– Да, и, полагаю, с той же целью продемонстрировал «пээм» всем нам за первой же совместной трапезой.
– А его медсестра тоже была в курсе этой задумки?
– Думаю, Лида была посвящена в этот план, правда, ничего не зная о причинах, толкнувших генерала на такие действия.
– Да уж, вряд ли бы он поделился с ней тайной об убийстве своей жены – иначе у этой девицы поугасло бы желание идти с этой «синей бородой» под венец, – фыркаю я.
– Полагаю, Федор Семенович особо и не объяснял, для чего ему это нужно, а если и объяснял, то мы уже никогда не узнаем, что он говорил. Но сиделка в любом случае с удовольствием взялась помогать генералу в инсценировке покушения на него его внучки, понимая, что таким образом ты устраняешься из числа потенциальных наследников.
– А Андрюшка тоже знал об этих планах?
– Я считаю, что нет. Вообще, в этой игре каждый вёл свою собственную партию. О некоторых мотивах нам остается только гадать, но мне кажется логичным предположить, что Лида тоже была себе на уме и, приблизившись к генералу с помощью Андрея, в глубине души планировала, женив старика на себе, все-таки добиться назначения себя единственной наследницей всего состояния.
– А потом она сама вколола бы Деду адреналин во время повышения у него давления?
– Уж не знаю, хватило бы у нее духа потом собственноручно отправить Федора Семеновича на тот свет или нет. Но в любом случае, добившись того, чтобы не делить наследство с Андреем и другими родственниками, Лида резко поменяла бы расстановку фигур на шахматной доске. Тогда бы уже не Лида выпрашивала знаки внимания у Андрея, в которого все-таки, наверное, была влюблена на самом деле, а твой брат зависел бы от ее благосклонности.
– Мне кажется, – подаю я идею, – что эта девица не рассказала Андрюшке про их с Дедом план по еще одной причине. Она побоялась, что брат откажется подставлять меня под обвинение в убийстве.
– Может быть, – уклончиво отвечает Антон, но я чувствую в его голосе сомнение.
И тут же в памяти всплывают слова брата, сказанные им Лидочке на ночном свидании: «…и в наследники попадаем не только мы с сестрой и Мария, но и ты тоже, как вдова, а значит половина наследства – наша с тобой. А может, еще и придумаем, как отодвинуть в сторону Альку и тетку». М-да, похоже, брата бы не замучила совесть, если бы он тоже поучаствовал в этих Дедовских кознях против меня.
Не семейка, а банка с пауками!
Но еще одна мысль не дает мне покоя:
– Ты говоришь, что отравление планировалось лишь инсценировать. Но ведь Деда же отравили на самом деле!
Глава 36
– Генералу подсунули таки цианид, – напоминаю я. – И мы все это видели!
– А что мы видели? – отвечает мне вопросом Городецкий. – Как его рвало? Про остальные признаки отравления цианидом мы узнали от него самого – про онемение, про горечь во рту… и на что он там еще жаловался…