Чужие-II (Планета отчаяния)

Наумова Марина Всеволодовна

Судя по гримасам, об этом подумал не один он.

На какую-то секунду реплика убрала веселье. Дерет нос - это было, в общем-то, мелочью. Но, с другой стороны, от командира зависела их жизнь. Сможет ли он достойно встретить опасность бок о бок с ними, если изначально ставит себя в исключительные условия? И пусть под этими "условиями" подразумевался всего лишь отдельный столик, - большинству это показалось не лучшим предзнаменованием.

– С нами есть не хочет!

– У них там свой клуб, - заметил Хиггс.

– Эй, Бишоп!
– постарался перевести разговор

с этой темы на более приятную Дитрих.
– Я думал, ты никогда не промахиваешься, а ты, оказывается, порезался!
– Он вытер со стола пару капель белесой жидкости.

Рипли внимательно посмотрела на Бишопа и отвела глаза. Все те же воспоминания заставили ее слегка содрогнуться.

– Почему меня не предупредили, что у нас на борту робот?
– резко спросила она.

– Я даже не подумал, - растерянно пожал плечами Берт. Ему казалось, что поднимать шум (а именно это пробовала, на его взгляд, сделать Рипли) из-за такой ничтожной причины было смешно.
– У нас это обычная практика мы всегда берем с собой синтетических людей.

– Я лично предпочитаю термин "искусственных людей", - поправил биоробот Бишоп.

– Хорошо, - согласился Берт.

– А что, какая-то проблема?
– Бишоп присел на свободный стул.

– Я даже не знаю, почему я...

"...должен оправдываться", - хотел сказать Берт, но Рипли его перебила:

– Потому что во время последнего моего полета искусственный человек на борту корабля...

– Корабля Рипли, - уточнил для Бишопа Берт, - ...испортился, и возникла кое-какая проблема.

– Да, испортился, и несколько человек погибли, - сухо добавила Рипли.

– Какой ужас!
– произнес Бишоп.
– Это, наверное, была старая модель?

– Да, система "Гипергамм - 12-82", - пояснил Берт.

– Тогда все понятно, - не без затаенной гордости (что поделать, и искусственные люди не лишены своих слабостей) сказал Бишоп, - 12-82 были очень капризные. Со мной такого произойти не может. В нас закладывают программу, специально рассчитанную на то, чтобы мы ни в коем случае на могли причинить вред ни одному члену экипажа и вообще ни одному человеку. Хотите хлеб?

Рипли грубо оттолкнула тарелку. Внутри у нее все кипело. Вся затея с каждой минутой нравилась ей все меньше; увидев же, с кем приходится идти на задание, она растерялась окончательно.

Скользкий и самоуверенный до тупости Берт, неотесанный дубоватый лейтенант, эти здоровые примитивы, - может, и неплохие в чем-то ребята, но явно не отличающиеся умом и даже не представляющие, что их в ближайшее время ожидает; теперь еще и робот...

– Ты, Бишоп, ко мне лучше не подходи, - зло выговорила она.
– Понял?

За столом десантников сцену с роботом восприняли по-своему.

– Кажется, им тоже кукурузный хлеб не по нутру!
– не без злорадства прокомментировал Хадсон.

7

– Взвод, строиться!

Под металлическими сводами корабля команда прозвучала особенно громко и гулко. Так же гулко отдавались шаги двух десятков пар ног.

Одетые по традиции в пятнистые защитные комбинезоны, десантники выглядели сейчас настоящими солдатами.

Казалось, общая форма еще сильнее объединяла их. У людей, мало знакомых с военным делом, такая слишком пестрая окраска ткани вызывала недоумение. "В однотонном они смотрелись бы еще лучше", - отметила Рипли. Как ни странно, причиной сохранения древней формы была не столько традиция, сколько элементарная суеверность. В свое время пятнистая одежда увеличивала шансы на спасение, и это знание передавалось из поколения в поколение; а, как известно, кто много рискует, тот придает большое значение приметам. Бывали случаи, когда из-за дурного предчувствия пилота-разведчика отменяли рейсы; в силу суеверий верило даже начальство. По крайней мере - как в сильнейший фактор самовнушения.

– Быстро! быстро! пошевеливайтесь!
– подгонял Эйпон. Пошевеливайтесь!
– Дождавшись, когда все выстроились в линию, он продолжил: - Внимание, теперь слушаем командира.

Лейтенант Горман внимательно осмотрел взвод. Десантники ему не нравились. "С ними будет масса трудностей, - заметил он для себя. Дисциплина явно хромает".

Главной причиной для этого глубокомысленного вывода послужили в основном две детали: красная повязка на голове Вески, придающая ее внешности определенную экзотичность, и одетая задом наперед кепка рядового, фамилии которого он не мог вспомнить, что ему тоже очень не нравилось. Да и строй продержался недолго: не дожидаясь очередной команды, многие самостоятельно расслабились. Но других людей у него не было.

– Доброе утро, - привычно командным голосом произнес он.
– К сожалению, у меня не было времени сообщить вам о вашей миссии перед вылетом...

– Сэр!
– нахально перебил его десантник в перевернутой кепке, который успел уже облокотиться на какую-то цепь (в оборудовании космических кораблей Горман разбирался слабо).

"Как же зовут этого негодяя?
– напрягся он.
– Как-то на "Х"...
– Что, Хиггс?

Десантник в неправильно надетой кепке растянул рот до ушей. В нем было что-то клоунское.

– Я Хадсон, - довольный ошибкой командира, заявил он.
– Хиггс - это он.

Слева от клоуна Хадсона стоял парень, которого можно было без натяжки назвать красивым.

"Хадсон - клоун, - внес в "систему запоминания" лейтенант.
– Хиггс красавчик... Хоть этих двоих не буду путать..."

– В чем дело? какой вопрос?

– Скажите, а это у нас что будет, настоящая боевая операция, или опять будем охотиться за вирусом?
– Рожа Хадсона приняла еще более дурацкое выражение.

– Мы знаем только одно: с колонией на LB-426 по-прежнему нет связи; возможно, дело касается ксеноморфов.

– Не понял, - обнял цепь Хадсон, - а что это такое - зеноморфы?

– Опять вирусы какие-то, - подсказал кто-то.

– А!..

– Вообще!..

По остаткам строя прокатилась волна высказываний в адрес вирусов и нелепых заданий.

– Короче говоря, с чем мы имеем дело, расскажет консультант, остановил разговоры лейтенант Горман.
– Рипли!

Рипли вышла вперед. Как бы объяснить им подоступнее?