Чужие проблемы
Шрифт:
– Нам сейчас главное тебя вылечить и поднять на ноги. МРТ спины и головы диагностировало у тебя фибриллярную астроцитому на зрительном нерве. Рост опухоли в левом полушарии может вызвать паралич правой стороны тела. Врач запретил тебе перелет в Москву, и не рискует тебя оперировать. Твоя опухоль расположена в левом полушарии. Операция очень опасна.
По прошествии трех месяцев Беркутова Максима Кирилловича объявили в федеральный розыск.
Кирилла Андреевича отпустили из больницы в конце периода полярного дня двадцать четвертого июля. В нем расползалась гнетущая тоска. Супруги вставали, ходили на работу, ужинали, ложились спать. Его Максим, самый добрый, доверчивый, светлый мальчик на свете не мог погибнуть! Совсем не неудачник! Борец! Упорный, старательный борец! Он должен был поехать с ним в Москву! Сходить
Мария Александровна его выходила, подняла на ноги, вернула в Североморское территориальное управление. В первых числах августа Кириллу Андреевичу позвонили из школы. Попросили забрать её с работы. Она сломалась и рыдала над сложенным надвое, распечатанным из интернета листом с сайта Главного Следственного Управления с пропавшими без вести детьми:
– Кирюш, это я его убила. Они его не находят. Если б я тебя послушала… Если бы только я тебя послушала! Не уступила ему! Максиму бы не взбрела в голову эта страшная идея! Нет! Я его убийца! Евгений Аркадьевич сказал он послушный. Он бы никуда не пошел! Зачем он куда-то пошел! А теперь все… Не труп… Обрубок… Без рук, без ног, без головы! Я до смерти буду помнить, что мы с ним не помирились!
– Машенька, что такое? Чьи руки-ноги?
– Максима.
– Господи, почему?
– Он в ярких оранжевых шортиках. Как на фото. Для первенства. Мы ему в торговом центре покупали. Чтобы ему подходило к новому кхану. Я его уговорила. Для получения нового пояса… Он его получил! То ли сине-белый, то ли коричневый и у него бы были новые шорты, – Кирилл Андреевич разогнул листок и прочитал сухую заметку: в Москве-реке всплыло расчлененное тело мальчика в оранжевых шортах с признаками насильственного отсечения конечностей. Мужчина ближе к вечеру переходил Андреевский мост. На его взгляд, что-то странно покачивалось в мутных водах. Поначалу он думал, это бочка, но яркое пятно привлекло его внимание. В реке колыхался труп ребенка! Следственный комитет России возбудил уголовное дело об убийстве. На месте зверской находки проводились следственные и оперативно-розыскные действия, направленные на выяснение всех обстоятельств произошедшего.
Кирилл Андреевич скомкал листок. Его горло сжал спазм. Он еле вдохнул. Максиму не нравились блеклые вещи.
– Я не верю. Это ужасы. Не думай об этом. Мы его найдем. Наш сын жив.
– Давай разведемся! Я сойду с ума! Я убила нашего ребенка!
– Пойдем домой! – Он рывком поднял ее на руки и вдохнул родной запах ее волос.
– Кирюш… нам надо развестись. Мы сойдем с ума. Или я тебя сведу. Максима больше нет. Я себя не прощу. Нам надо попытаться построить новую жизнь по одиночке.
Следующие пять лет он честно сохранял их брак. Водил жену на свидания, развлекал, терпел ее истерики. Она скорбела, то сдаваясь ему, то настаивая на разводе. О новом ребенке разговора они не заводили, оба боялись повторной ошибки. Они не справились, провалив воспитание их ребенка. Дело по розыску Максима приостановили, так как никаких подробностей и обстоятельств выяснить, так и не удалось. Его надежда на поиск сына тлела, то воспламеняясь, то затухая. Он безумно не хотел признавать безысходность их положения. Трупов подростков не обнаруживалось, детей, похожих на Максима, тоже. Следственные органы опрашивали их пару раз и утихли. Его мальчик не мог умереть! Как он мог не поверить Максиму, не посодействовать! Он разве бы не отпросился с работы на несколько дней! Поехать в Москву и сходить в Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова! Он же понимал, что это его сын! С его характером! Почему он не понял, что Максим будет искать выход! Обмануть шестнадцатилетнего мальчишку, на придумывав сказок с три короба, раз плюнуть! Кто-то держал Максима в рабстве и заставлял работать! Зачем кому-то маленький мальчик, не способный выполнять тяжелую работу? Он тут же подсчитывал года и убеждал себя, что когда-нибудь Максима найдут. Вера заставляла его жить. Как когда-то Максим верил в донорство для спасения Паши Чижикова. Пять
Без глупейшей надежды Кирилл Андреевич спился бы. Но он страшился потерять остатки здоровья. Симптомы нахождения мизерной опухоли в его голове: страшные головные боли, рвота по утрам, судороги, головокружения, двоение в глазах продолжались. Его зрение упало, он надел очки, засиживался допоздна на работе, а Маша закрутила роман. Кирилл подписал ей бумаги на пресловутый развод, еще глубже зарывшись в кабинетные бумаги. Пожелал счастья и всего самого хорошего. Он не знал Васильева Игоря Валентиновича, но встреча создала у него впечатление, что он передавал жену в хорошие руки. Раз-другой он с женой перезванивался. Разрыв, после пяти лет потери ребенка не болел. Кирилл Андреевич не хотел ничего нового, он в себя не верил. Маша хотела счастья, а вместе они шли ко дну. Для них все завершилось. С уходом Маши в течение последующих трех с половиной лет он подводил черту. Жизнь заместителя руководителя управления по государственному контролю, надзору и охране водных биоресурсов по Мурманской области, Архангельской области, Ненецкому автономному округу Североморского территориального управления катилась в преисподнюю, надежда угасла. В текущем году розыск его сына и вовсе должны были прекратить. Он больше не хотел уезжать на юг – у него скопилось десять миллионов, но на них он бы себя лучше похоронил, закопав в землю прямо сейчас.
В июне неожиданность подбросила работа. Соколова убили в ходе проверки при установке заказчика наловленного в избытке камчатского краба. Дело огласили. Убиенный Антон Святославович, в шутку между ними прозванный «Попрыгунчик» недавно женился. Фотографию государственного инспектора опубликовали на сайте Североморского территориального управления. На похоронах воздали почести и Указом президента России наградили посмертно за мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебного долга орденом мужества. Следственный Комитет не успел заговорить о возбуждении дела как Савва Романович позвал его к себе. Кирилл Андреевич думал, что он примется сожалеть о потере сотрудника. В прескверных обстоятельствах Володин отличался раздражительностью, но начальник нежданно завел речь о другом:
– Нет, ну какие молодцы! У нас под носом черти-что твориться, мы ни сном ни духом, а вот оно как! Браконьеры поганые! Продавцы какие! Сотни тонн! А я должен оставить это без разбирательства!? Нет, не оставлю! Депутаты обнаглели! Провернуть ихтиологическую экспертизу под моим носом в Баренцевом море! Я потребую возбуждения уголовного дела!
– Добрый вечер, Савва Романович. Я соболезную вам о кончине Соколова.
– Добрый вечер, Кирилл Андреевич. Покойся с миром, Попрыгунчик. Моего сотрудника убили, из моего бассейна крадут! Совсем свихнулись! Так к делу, Кирилл Андреевич. Вы знаете Никонова?
– Нет. Среди моего подразделения Никонова нет. Он что-то нарушил?
– Держите-полюбуйтесь! Его ихтиологическая экспертиза! В купе с постановлением федерального прокурора о направлении материалов проверки в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании. Где, мне интересно, Никонов деньги на ихтиологическую экспертизу раздобыл? Порядком пяти-шести тысячи долларов. Столица меня уведомляет о браконьерстве в Баренцевом море в непомерных размерах! – Кирилл Андреевич перелистнул пару страниц документа, а Володин продолжил:
– Ихтиологическая экспертиза сделана качественно. По инициативе Никонова Матвея Кирилловича, но с привлечением экспертов Московско-Окского территориального управления Федерального агентства по рыболовству. На документе печать территориального управления, а с Делесовой я знаком мельком. На основании факта браконьерства в водах Баренцева моря по данным ихтиологической экспертизы и постановления генерал-майора Тарасова, я потребую возбуждения уголовного дела, – Усы Саввы Романовича вздыбились.