Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
– Может, вы слышали какие-нибудь странные звуки из своей комнаты?
– Нет… Окна же с двойными рамами.
– Из коридора или с лестницы тоже ничего не слышали? Ведь преступник тащил здоровую куклу из третьего номера мимо вашей комнаты.
– Я ничего не слышал. Мне и в голову не могло прийти, что убили человека. Этой ночью постараюсь быть начеку.
– А когда вы уснули?
– Примерно в пол-одиннадцатого, я думаю.
Допрос Кусаки практически ничего не дал. От разговора с Тогаем
– Он – сын Сюнсаку Тогая, депутата, – сказал Одзаки.
– О-о! Того самого, значит!
– Учится в Токийском университете. Значит, соображает хорошо, – заметил Окума.
– Оба – и Кусака, и Тогай – увиваются за Эйко Хамамото.
– По-моему, единственное преимущество Тогая – что он из богатой семьи.
– Похоже на то.
– Ну что, теперь опросим дружный коллектив «Кикуока беаринг»? У нас есть о них что-нибудь?
– Мы уже знаем, что Кикуока и его секретарша Аикура любовники. Что касается Канаи, то он уже больше десяти лет неотступно, как тень, следует за Кикуокой. Вот и выслужился, в директора вышел.
– А что известно об отношениях между «Хаммер дизель» и «Кикуока беаринг»? Фирма Кикуоки не представляла собой ничего особенного. Такой мелочи полно. Но в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году «Кикуока беаринг» каким-то образом вошла в орбиту планов «Хаммер дизель». Кикуока всем обязан Хамамото. Сейчас почти половина подшипников, используемых в тракторах марки «Хаммер дизель», производится «Кикуока беаринг».
– То есть аффилированные компании?
– Ну да. Вот поэтому их сюда и приглашают.
– В последнее время между компаниями Хамамото и Кикуоки, случайно, не было споров, конфликтов?
– Ничего похожего. И у того, и у другого все замечательно, особенно в экспортных операциях.
– Понятно.
– А между Аикурой и Уэдой ничего не было?
– Никаких данных. Уэда – неприметный, скромный парень. А вот Кикуока – любитель во все влезать, да еще и ревнивый в придачу. Вряд ли его содержанка стала бы рисковать всем ради такого, как Уэда.
– Хорошо. Зови.
Однако команда «Кикуока беаринг» сообщила следователям не намного больше, чем Кусака и Тогай. Куми Аикура виделась с Уэдой по работе, но они практически не разговаривали друг с другом. Это подтвердили другие члены команды, поэтому следователи пришли к заключению, что Аикура, скорее всего, говорила правду.
Канаи и его жена повторили сказанное Аикурой. К удивлению следователей, почти то же самое повторил и Эйкити Кикуока. Тот знал лишь, что Уэда не женат, молчалив по натуре, братьев и сестер не имеет, а отец его умер. Он один у матери, живет она в префектуре Осака, в городе Моригути. Они с Уэдой пару раз выпивали вместе, вот и все отношения.
К трем вопросам,
– Канаи-сан, во сколько вы прибежали в первый номер?
– Я услышал крик Аикура-кун примерно пять минут второго и минут десять лежал в кровати, не зная, что подумать.
– А мужской голос вы слышали? Мужчина кричал?
– Да-а, э-э…
– А в окно вы не выглядывали?
– Нет.
– Когда вы вернулись в свою комнату?
– В два, без каких-то минут.
– И вам пришлось два раза пройти через салон, туда и обратно?
– Ну да, конечно.
– По пути вам никто не встречался? Ничего странного не заметили?
– Нет вроде.
Единственное, что удалось выяснить из беседы с Канаи – если, конечно, верить его словам, – это то, что в промежутке между часом пятнадцатью и часом пятьюдесятью пятью никого подозрительного на пути между комнатами номер девять и один замечено не было. Вот и весь улов.
В любом случае никто из этих людей не имел твердого алиби. Они разошлись по комнатам в половине десятого, переоделись в пижамы, и, как люди воспитанные, не могли и помыслить, чтобы выйти в коридор в таком виде (исключение составил только Митио Канаи). После ужина все уединились в своих комнатах, словно залегшие на зиму в берлогу медведи.
В этом доме, где в каждой комнате была ванна с туалетом, гости вели себя как в гостинице. Троим полицейским, которые выросли в несколько иных, не столь комфортных условиях, понять такое поведение было трудновато. В общежитиях полицейской академии по вечерам жизнь кипела главным образом в коридорах, а не в комнатах.
Следующим следователи решили допросить Ёсихико Хамамото, попытаться выяснить у него, почему все гости разбрелись по своим номерам.
– От вас мы услышали то же, что говорили нам другие. Получается, что все с Уэдой почти не разговаривали, из комнат никто не выходил, ничего не слышал и не видел. Поэтому и алиби ни у кого нет. Почему, интересно, все заперлись у себя и нос за порог не высовывали?
– Может, потому, что все захватили с собой только пижамы, а…
– Ну что же вы? Продолжайте.
– …халаты и ночные рубашки не приготовили, – отвечал Ёсихико.
Следователи понимающе кивнули, хотя из такого ответа они уяснили для себя только одно: дом, где они оказались, и в самом деле штука серьезная. Что они сами будут делать этой ночью, не имея даже пижамы?
Следующей вызвали Эйко Хамамото. Усикоси поставил перед ней все те же три вопроса.
– Алиби у меня нет. В промежуток между началом второго и примерно до двух я была с отцом, а потом с Аикурой-сан и Канаи-сан. В номере первом. А вот чем я занималась с двенадцати до половины первого, никто подтвердить не может.