Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
Под плащом у настоятеля были европейские черные брюки, вельветовая рубашка и шерстяной жилет. Мы втроем подняли тело, перенесли в комнату и аккуратно положили на футон, покрытый простынями.
Мы с Кайо вышли в коридор. Дочь настоятеля открыла шкаф, вытащила одеяло и накрыла им отца. После этого она тоже пришла в коридор, где стояли мы. Из-за дождя в комнате было темно, и иссиня-бледный старик с плотно закрытыми глазами казался неживым.
– Так что же произошло? – спросила дочь.
– Видите ли, мы показали ему что-то ужасное.
– Что? Что
– Там, у входа. Человеческая кисть.
– Как вы сказали? – женщина вытаращила глаза. – Где вы это нашли?
– У реки, под деревьями. Там, где белье стирают…
Женщина потеряла дар речи. И неудивительно. Человеческая кисть не могла просто так там оказаться.
– Ладно, об этом потом. Сейчас надо вызвать врача.
Женщина побежала в заднюю комнату. Я ждал ее, глядя на двор через стеклянную дверь.
– Ёсико, Ёсико… – услышал я хриплый голос старика.
– Он пришел в себя! – закричала Кайо и побежала вслед за женщиной. А я подошел к футону, на котором лежал настоятель, и увидел, что он немного сдвинул одеяло и с усилием пытается сесть. Я присел рядом с ним, не сообразив еще, надо ли ему помочь.
– Господин настоятель, вам лучше бы полежать, – сказал я, но он, не обращая на меня внимания, продолжал свои попытки. Поэтому я поддержал его и помог подняться. В этот момент пришла Ёсико.
– Папа, не надо, пожалуйста, полежи немного.
С этими словами она уложила настоятеля на футон. Он протянул руку и хотел что-то сказать, но дочь прикрыла ему рот:
– Давай не будем пока говорить, доктор Инубо сейчас придет.
Потом она повернулась к нам:
– Извините, пожалуйста, но лучше вам уйти. Ваше присутствие его беспокоит.
Мы послушно снова вышли в коридор.
Уложив отца, Ёсико вернулась к нам с изменившимся лицом и стала обеими руками подталкивать нас к выходу из дома.
– Мне очень жаль, но, пожалуйста, заберите пока то, что вы принесли. У отца слабое сердце, и это может его убить. Давайте не будем сегодня ничего делать…
– Я понимаю, понимаю, – говорил я, отступая к прихожей. У меня и в мыслях не было ей возражать, даже если бы в ее голосе не звучало такое отчаянье.
– Тогда мы как-нибудь свяжемся с вами снова, – сказал я и направился к двери, но она не ответила. Видимо, ей больше не захочется ни видеть наши лица, ни даже разговаривать по телефону.
На полу у входа стояло ведро с кистью. Пока я тащил настоятеля, ведро несла Кайо. Только платок куда-то делся, и жуткое содержимое ведра оказалось на виду. Я подумал, что так оставлять его не стоит, но делать было нечего. Теперь, если мы принесем его в «Рюгатэй», еще кто-нибудь упадет в обморок.
На посыпанной гравием территории храма тут и там стояли лужи землистого цвета. Однако дождь сменился мелкой моросью. Раскрыв зонтики, мы с Кайо направились домой. Надо же, какая получилась заваруха!
– Но все-таки я думаю, что благодаря всему этому твоего злого духа удалось изгнать, – сказал я.
Я думал этим утешить Кайо, но ее стало беспокоить уже другое.
Затем я подумал о настоятеле и Кадзуо Инубо. Уж слишком сильно они оба прореагировали, когда Инубо услышал, что пуля, убившая Сатико Хисикаву, была изготовлена в 1930-х годах, а настоятель увидел кисть. Реакцию на кисть, конечно, можно было бы понять, но все-таки я же смог рассмотреть ее как следует, хотя мне и неприятны такие вещи. Тем более это мог бы спокойно воспринимать человек, чья профессия – священнослужение. Он должен бы привыкнуть к трупам. Невероятно, чтобы священник потерял сознание от такой малости. Тем более это касается Инубо. Люди не падают в обморок в зависимости от того, была пуля изготовлена в 1930-х или в 1940-х. Здесь явно что-то не так. Наверное, это то, что называют судьбой. Чтобы раскрыть это дело, вероятно, придется разобраться в этой «судьбе». Но это уж без меня.
Храму принадлежала довольно просторная территория, но само здание, построенное на склоне, значительно уступало в размерах сооружениям на ровной местности. Справа от него стояла звонница, и я решил направиться к ней, на самый край участка. Стоя там и глядя вниз, я увидел необычные постройки «Рюгатэя», похожие на длинного дракона, лежащего, свернувшись калачиком.
Сразу слева передо мной стояло похожее на храм великолепное здание, внутри которого я ни разу не был, а вправо оттуда, изгибаясь дугой, начинался «Рютэйкан». Тело дракона изгибалось, охватывая расположенный в центре двор с газонами и клумбами, а его хвост выходил с другой стороны к ближайшему ко мне зданию, напоминавшему храм. Другими словами, «Рюбикан» примыкал прямо к основанию этого здания. Я вспомнил, что этот уступ подпирала каменная стена. Однако со своего места я не мог ее видеть.
А крыша «Рюбикана» соединялась железным мостом с основанием стоявшего на переднем плане здания в храмовом стиле. С высокой точки, где я стоял, открывался панорамный вид на весь комплекс. Название «Рюгатэй» очень ему подходило. Он был похож на гигантского дракона, который нашел небольшой выступ на склоне горы среди леса и зарослей бамбука, свернулся на нем калачиком и заснул.
Обернувшись, я увидел окружавшую наш храм глинобитную стену с деревянными воротами, в которые мы недавно вошли. Мы решили вернуться в «Рюгатэй».
Подойдя к деревянным воротам, мы увидели крупного мужчину, тяжело поднимающегося по каменным ступеням. С растрепанными волосами, без зонта, он производил пугающее впечатление. Мы медленно спускались по лестнице, когда он заметил нас и посмотрел вверх.
При взгляде на него я почувствовал дрожь. У него было необычайно большое лицо, толстые, слегка приоткрытые губы и большие глаза, один из которых закрывало бельмо. Лицо покрывала редкая щетина, зубы были обнажены, и все это дополнялось неописуемо мрачным выражением.