Цитадель
Шрифт:
Зловредный мерзкий старик в этот раз не появился. Зато оскорбленный брат Тауш продолжал сидеть за своим столом. Томка решила попытать счастья во второй раз. Прихватив тарелку, двинулась к нему:
– Рискнете отведать? – она осторожно поставила угощение перед ним.
– Яда нет?
– Моего точно нет. У этих, вроде, тоже.
Он посомневался немного, но согласился:
– Сладкое?
– Угу.
– Давай.
Вначале он тоже нехотя отломил кусок, принюхался, с недоверием положил
– Мало. Не распробовал, – с серьезным видом сообщил мужчина.
– Еще есть?
– Есть… - улыбаясь, ответила Тома.
– Ну, чего стоишь, неси!
После второго куска, брат Тауш снисходительно сообщил, что подумал над её извинениями. Однако слова были так грубы, что только трудолюбие в саду и несколько кусков сладкого, желательно побольше, спасут Тамаа от его гнева.
Тома вроде бы обрадовалась, но представив, как уставшей придется пахать в саду, решила, что впредь будет поосторожнее со словами.
Она уже собрала посуду, вытерла со стола, когда в трапезной появился Долон. Томка едва не начала прыгать и хлопать от радости в ладоши. Мигом принеся еды, села напротив и, уперев руку в щеку, с удовольствием любовалась, как он уминает ее стряпню. А когда Ло попросил добавки, была счастлива, что угодила.
Объевшись, Долон подобрел, расслабился и стал смотреть на нее. Они так и сидели, молча, играя в гляделки.
– Паучки останутся в моей памяти, – с восторгом заверил он.
– Правда? – мурлыкала Тома.
– Угу!
– Дать с собой кусочек?
– Угу!
– А отвара принести еще?
– Угу!
Красноречивое «угу» с набитым ртом казалось Томке милым. А вот Вадика на подобное угуканье съела бы с потрохами, потому что вкалывала, как рабыня Изаура, а у него даже слов человеческих не нашлось. Но Долон - не Вадик, ему можно.
Приготовив рыбный и мясной пироги, переложив остатки рагу в меньшую емкость, рассказала женщинам, чем кормить и где брать, прихватила побольше кусков «муравейника» и пошла за Таушем отбывать повинность.
Тома приготовилась стоять на жаре кверху задом и рыться в земле, но, перекусивший на ходу тортиком, брат подобрел и разрешил полоть траву в тени. Кроме того, оставил Чиа рядом, позволив им болтать.
Наблюдая, как подружка с удовольствием возится с растениями, старательно полет траву, выбирает пожухлые цветы, Тамара спросила:
– Нравится помогать в саду?
– Очень!
– А как же учеба? Нужно узнать, что есть, выбрать и начать учиться.
– Мне нравится тут! – упрямо ответила девочка.
– Из-за цветов или Сахи? – Тамаа задала вопрос и, не отводя глаз, ждала ответа. Замешательство Чиа насторожило. – Значит, нравится нянькаться с
– Он такой одинокий, грустный и забавный!
– Если обещала родным учиться, значит, надо учиться. Иначе напишу ба и отправлю домой.
Чиа насупилась и замолчала.
– Я не против, что уделяешь ему время, но сначала обучение, а в свободное время возись с ним, хоть до вечера. Представь, приедут тебя навестить родители и ба, а ты только и научилась, что траву дергать и исподнее шить.
– Это я и раньше умела.
– Тем более, учись еще чему-нибудь.
– Я хочу у брата Тауша учиться.
– А он согласится? И сможет ли дать по окончании грамоту, подтверждающую навыки и умения?
– А зачем мне это грамота?
– Затем, что без нее ты букашка, а с ней – умная девочка, гордость семьи.
Сбоку раздалось обращающее внимание покашливание.
– Вот уж не думал, что без грамоты мои знания и опыт стали меньше! – обиделся брат Тауш.
– Вы Брат, заслуживший уважение, никто даже не усомнится в ваших знаниях, а как докажет она?
– Радует, что я уже не вызываю у тебя сомнений, – усмехнулся мужчина. – Ладно, я могу дать бумажку, что сия девица научилась тому-то и тому-то, и теперь может служить младшим садовником.
– Почему младшим? – робко, но с намеком поинтересовалась Тамара.
– После трех оборотов старательного обучения станет садовником.
– Ух, ты, ух, ты!
– заголосила радостная Чиа.
Томка призадумалась. Брат, заметив ее нахмуренное лицо, ухмыльнулся:
– Могу выдать грамоту учебного заведения.
– Точно?! – с недоверие переспросила Тома.
– Да. Я там наставник.
– Правда?! – теперь с восторгом завопила Тамара. У нее аж от души отлегло, ведь она уже собиралась писать жалобное письма Та. – Чудесно! Вы меня так обрадовали, что Чиа сможет заниматься тем, что ей нравится.
– К чему такие волнения? Чиа - умная девочка.
– Ее родственницы просили присматривать за ней, вот я и пытаюсь, но пока выходит не совсем так, как хотелось.
– М-м! – промычал мужчина.
– Тогда следовало бы присмотреться к страшилищу. Не нравится он мне.
– Из-за штаха или вообще?
– Вообще бы следовало присматривать за ними в оба глаза, – многозначительно произнес Брат.
Огорошенная Томка разогнулась, посмотрела на Тауша, покрасневшую Чиа, повернулась на звук шелестящих листьев, где спасался бегством питекантроп.
– Значит, вот как?! – прошипела Тома, двигаясь к шелестящим веткам.
Она еще вчера заметила, что Сахатес крутится слишком близко от девочки, нарушая дозволенное личное пространство, манипулирует ей и пудрит мозги своей обманчивой беззащитностью.