cнарк снарк: Чагинск. Книга 1
Шрифт:
На крыльце показалась Нина Сергеевна.
– Я нашла для вас кое-что интересное! – громко сказала Нина Сергеевна. – Очень хороший материал!
Хазин газанул, мы покинули библиотеку.
До Казначейства от библиотеки меньше километра. Само здание находилось недалеко от пожарной части, мы с Хазиным сюда пока не заглядывали. Аглая не обманула – напротив Казначейства возвысился нарядный красно-желтый домик, над зеленой крышей развеселыми синими буквами улыбалась вывеска «РАСТЕБЯКА». В букву «Б» выглядывал щекастый Колобок.
– Я люблю этот город, – сказал Хазин. – Здесь интересно
Колобка он сфотографировал несколько раз.
– «Растебяка», – прочитал я. – Что такое «растебяка»?
– Экономический рост, – пояснил Хазин. – Приток инвестиций. Копают котлован. На почту прокладывают интернет. Открывают кафе, шашлычные, пивные и… растебячные. Думаю, «растебяка» – это производное от расстегая и кулебяки. Некоторое синтетическое блюдо, гибрид.
Хазин указал на витрину, где изображался раскрытый пирог, из которого торчала куриная ножка. Аппетитно.
– Однако если «растебяка» – это гибрид расстегая и кулебяки, то что есть гибрид кулебяки и расстегая?
– Кулераст? – предположил я.
Хазин удержался, но с заметным трудом. Я на всякий случай достал блокнот и записал.
– Думаю, надо осмелиться и войти, – предложил я. – Адмирал Чичагин одобряет решительных.
– Растебяка выглядит решительно, – Хазин кивнул на витрину. – Хотел бы знать, как выглядит кулераст.
– Все-таки войдем, – сказал я.
И толкнул стеклянную дверь.
Внутри было новенько и блестяще. Мы устроились за столиком у окна с видом на пожарную часть, подбежала расторопная официантка.
– Нам растебяку, – попросил я. – Горячую и сытную, пожалуйста.
– И два темных, пожалуйста, – попросил Хазин.
– Мне светлое, – уточнил я.
Официантка принесла две кружки эля и один лагер, поставила их на причудливые, в виде толстой кляксы, бирдикли.
– Растебяка чуть позже, сейчас приготовят.
На бирдиклях был изображен физкультурно ориентированный лысый мужик в майке, в левой руке мужик держал огромную кружку пива, в правой – внушительную гантель.
– Вероятно, кулераст, – заметил Хазин.
– Возможно. – Я попробовал пиво. – Должен признать, что Чагинск изменился. Раньше «Растебяка» была здесь решительно невозможна.
Пиво хорошее.
– Винд оф чейнч, – философически заметил Хазин. – Через пару лет они созреют и до кулераста. Девушка!
В «Чаге» пиво лучше. Официантка вернулась. Я потер в кармане спинку серебряного клопа, на неизбежную удачу.
– Девушка, нам, пожалуйста, еще кулераста, – попросил Хазин. – Только с луком, пожалуйста.
– Как вы сказали? – растерянно спросила официантка.
– Кулераст. Это старинное русское блюдо. Тельное, расторопша, кулераст. Знаете, мама мыла кулераст…
– И мороженого, – я выставил пластиковое ведерко.
– Мороженого… и чего? Я не очень поняла… Кулерас и растебяка?
– Отдельно, пожалуйста, – уточнил Хазин. – Каждый из них сам по себе.
– Этого… первого… точно нет, – сказала официантка. – Мороженое есть, пять литров – пятьсот рублей. Деньги мне, а я вам наберу.
Я передал деньги и ведерко официантке. Отхлебнул еще пива. Потер в кармане спинку серебряного клопа.
– Как ты думаешь, банкет завтра нормальный будет? –
– Надеюсь.
– А я уверен. Слушай, мне здесь нравится. Приятное местечко! Чагинск полон сюрпризов! Ожидаешь сосиску в тесте, а тебя подкарауливает растебяка… Знаешь, тут даже лучше, чем в «Бурлаках», помнишь «Бурлаки»? Пескари в томате ничуть не хуже барабули! Кстати, Аксаков ошибочно выводил этимологию слова «пескарь» к писку, издаваемому рыбкой при сдавливании, однако современные исследователи полагают, что «пескарь» восходит к латинскому pescado, означающему «рыба»…
Хазин пил, ел и рассуждал. Что в маленьких городках своя атмосфера и свое очарование, что прав тот, кто чтит умеренность и достаточность, что агронома Сысоева ему искренне жаль, что если в одном месте города есть растебяка, то в другом должен обязательно присутствовать пусть хотя бы и тайный, но кулераст, иначе нарушается диалектическое единство, метафизическая ткань локуса истончается и в конце концов безнадежно рвется, и тогда неизвестно, какие чудовища вырываются из сумрачных бездн подсознания. Особенно в Чагинске.
Появилась официантка с растебякой.
– Хорошо бы еще успеть на телевышку, – сказал Хазин. – Погода может испортиться. И вообще… Девушка, как вас зовут?
Растебяка оказалась как пицца и расстегай одновременно, довольно вкусная штука. Девушка не представилась.
Глава 4
Запретные виноградари
Я включил ноутбук, дождался загрузки системы, вставил дискету Бородулина. Файл «Мой край», солидно, почти мегабайт величиной, посмотрим.
В сущности, локфик не так сложен, как может показаться на первый взгляд, это письмо доступно многим, однако и у него есть устоявшиеся традиции и определенные несложные правила. Прежде всего приветствуется личное отношение. Автор описывает завод «Химстекло» не отстраненно, взглядом постороннего и прохожего, но так, будто лично отдал этому производству пятнадцать полновесных лет жизни и уволился только по причине вынужденного переезда в местность с подходящим для здоровья климатом. Приветствуется академическая серьезность. Автор серьезен и старается оставаться серьезным в любых условиях, повествуя о производственных успехах артели «Вибратор», эвакуированной сюда в сорок втором из Тарусы, локфикер категорически не допускает двусмысленных шуток и рассказывает исключительно о переключателях фаз, использовавшихся в широком спектре бытовой и оборонной техники. Упоминая выдающихся людей и знаменитостей, автор отмечает непременно положительную роль локуса в их личностном становлении и судьбе и в обязательном порядке цитирует письма и мемуары, в которых эти герои с теплотой вспоминают каждую минуту, проведенную в воспеваемой местности. Если же в истории города или поселения имелись спорные моменты – эпидемии, погромы, коллаборационизм, автор не замалчивает их, но указывает на вынужденный и форс-мажорный характер прорухи и на то, что основные массы населения всегда выступали против. Ну, разумеется, контекст. Историю места в непременном порядке требуется вплести в историю страны. Примерно так.