Цугцванг
Шрифт:
— Нет ничего, что мне интересно узнать о Лилиане.
— А мне кажется, что ее персона не дает тебе покоя, Мариночка. Не просто же так ты постоянно о ней вспоминаешь. Или стой? Может быть ты тоже влюбилась в нее, как твой недалекий братец?
— Недалекий? — усмехается, — Макс закончил лучший университет в мире с отличием и…
— А кто сказал, что я говорю о нем?
Взгляд моментально тяжелеет стократно, а за столом возникает такая тишина, будто я на небесах сказала, что Бога нет и вообще на мне футболка «Я мечтаю трахнуть Люцифера». Чую, что попала в точку, улыбаюсь шире и, опустив ноги, придвигаюсь к столу.
— Ооо…кажется малыша зовут Мат-вей?
— Заткнись… —
— Амелия, тебе лучше закрыть рот.
Показываю ему средний палец, не отрываясь от его сестры, которую так и толкаю вперед. Возможно она это понимала "до", но не теперь — теперь ее кроет. Эмоции взяли вверх, а эмоции что? Залог проигрыша.
— Говорят, что он был влюблен в нее, это правда? Спорю на что угодно, да. Лилиана может быть какой угодно, но мужики от нее просто с ума сходят, а что говорить о юных умах? У дурачка не было и шанса.
Вскакивает, тяжело дыша и краснея. Максимилиан не пытается ее остановить, он примерно также смотрит сейчас на меня, да и никто не пытается. Я снова не веселю, а заставляю ненавидеть себя, и это не сказать, что сильно приятное чувство. Быть «инородным» предметом никогда не может быть приятно, но я стараюсь не акцентировать внимания на этом, лишь на своей цели.
— Что такое, Ма-ри-но-чка? Ты так остро реагируешь на правду. Что? Мама не научила тебя принимать ее смело и хладнокровно? Или она сдохла раньше, чем ты начала складывать такие простые числа?
Ее срывает. Меня бы тоже сорвало, если честно, так что я ее даже понимаю в какой-то степени. Где-то далеко на подсознательном уровне точно, потому что остальное место в моей голове занимает дикая злость. Как в замедленной пленке Марина несется на меня, уже даже замахивается, чтобы раздать мне коробку свиздюлей, но на этот раз то я готова. Резко вскакиваю со стула и врезаюсь плечом ей в солнечное сплетение, подхватываю под бедра и с глухим ударом заваливаю на пол. Точно, как учил Элай. От такого приема она не может и вздохнуть — так ведь нормально можно приложить, — но это не все, что меня сейчас волнует. Параллельно я умудряюсь залезть ей в карман и вытащить ключи от машины, пропустить его в рукав и наклонить руку так, чтобы он проскользнул точно в дырку подкладки и упал во внутренний карман. Не знаю получилось или нет, потому что меня кроет окончательно. Я залезаю сверху и заношу кулак над ее мордой, чтобы забрать свое, но, к сожалению, не успеваю. Меня стаскивают с нее, резко дернув наверх, как игрушечного зверька, а потом относят в сторону. Только разделив нас по разным частям комнаты, ставят на пол, точнее ставит, я же опять знаю, кто это, и этот «кто-то», хватает за предплечья и встряхивает.
— Ты что творишь?!
— Убери руки! — отталкиваю его и отхожу на расстояние, не отрывая взгляда от Марины, которую окружили родственники, — Ха! Жаль я тебе нос не успела разбить, было бы куда лучше! Лишила бы возможности лицезреть твои морщины и долгое отсутствие секса!
Марина порывается снова подбежать ко мне, но ее отталкивает Миша. Орет что-то на итальянском и указывает в сторону двери, ну а я упираю руки в бока и прохожусь вдоль стола. Тяжело дышу, а злость выражаю в глухом, тихом смехе. В этот момент я даже забываю о том, что у меня была какая-то цель, все что я чувствую — это глубокое удовлетворение. Кровь за кровь. Ну или почти, и все равно греет. Только когда это чувство победы отступает, я легко касаюсь своего правого кармана и нахожу там желанный предмет, а это значит…
«НЕЖЕЛИ ПОЛУЧИЛОСЬ?!»
ХА! ХА-ХА-ХА! Получилось еще как! Сегодня реально сплошной день удовлетворений,
— Что не так? В моем мире вопросы решаются просто: кровь за кровь. А теперь я готова поесть.
Обхожу стол с остальными присутствующими, которые вскочили — да, но подбежать так и не успели, плюхаюсь на свое место. Они за моей спиной, два урагана, чью сладкую сестричку только что жестко спустили на землю, но мне плевать. Я двигаю тарелку к себе, беру первую, попавшуюся ложку и отправляю в рот остывший суп — на это мне тоже плевать. Я просто хочу, чтобы они сели, потому что я еще не закончила.
Они стоят недолго, а возвращаются втроем. Видимо переживали, что мы с Мариной снова подеремся, и явно не зря. Когда она занимает свое место, ее взгляд такой гневный и тяжелый, будто бетонная плита. Я поднимаю свой игривый, подмигиваю ей, что снова рвет эту суку с места, но Максимилиан жесткой хваткой на плечах сажает ее обратно и рычит:
— Села, твою мать. Прекрати заниматься херней.
Марина дергается и скидывает его хватку, а потом сдирает со стола за бокал и делает огромный, полный злости глоток. Все заняли свои места, словно ничего и не было, но еще как было. Им не удается полностью замять неприятные воспоминания, на что я усмехаюсь, а потом отгибаюсь, смотрю на Максимилиана и толкаю тарелку со стола. Его брови моментально падают на глаза, а я жму плечами и шепотом тяну.
— У-упс.
Он резко, сильно бьет по столу, так что некоторые, пустые бокалы падают и разбиваются, а Адель, как представитель класса «нежных принцесс» даже вздрагивает. Но я то не нежная принцесса, мне все равно — я улыбаюсь.
— Хочу выпить за вас, королевское семейство…
— Клянусь богом, Амелия, если ты сейчас не заткнешься, я за себя не ручаюсь, — хрипло, тихо произносит мой тюремщик, но я забиваю болт, берусь за горлышко бутылки с текилой и цыкаю.
— Страшно. Правда.
Наследный принц вскакивает. Думаю, что еще секунда, и его высочество побежит ко мне, роняя тапки, чтобы снова схватить и отволочь в комнату, поэтому я резко смотрю на него, так получается, что исподлобья, и угрожающе цежу сквозь зубы.
— Посади жопу на стул, господин Александровский, мой тост тебе очень понравится. Гарантирую. Он принесет тебе…научное удовлетворение.
Пыл Максимилиана утихает, конечно не до конца, я ведь все еще вижу языки пламени на дне зеленых глаз, но любопытство пересиливает. Он щурится, не двигается, но и не садится, да я и не рассчитывала на это — никогда хороший бизнесмен не пойдет на поводу своей инвестиции, так ведь? Но мне и этого достаточно. Я улыбаюсь широко, от злости, конечно же, а не от большой искренности, стягиваю бокал с водой, резко его опустошаю, вылив содержимое через плечо. Отвинчиваю крышку, разглядывая каждого по очереди, а потом резко смотрю на Рому и издаю смешок.
— Ты будешь первым, мой дорогой друг.
«Мой дорогой друг» смотрит на меня повинно, его голубые глаза так и искрят сожалением, которое меня только сильнее бесит. Я наклоняю голову на бок вместе с бутылкой, из которой наливаю в бокал навскидку первые пятьдесят грамм водки из кактуса.
— Я хочу выпить за человека, которого считала своим братом. Того, кто видел, как я росла и рос вместе со мной, кто был вхож в мою семью и фактически ей же и считался. И единственного человека, который спросил моего мнения перед тем, как меня же и предать…