Цугцванг
Шрифт:
– Войдёшь? – Открываю глаза, столкнувшись с озорным взглядом Паши, который застыл передо мной.
– Да, конечно.
Домик внутри оказывается не менее уютным, чем снаружи: большая комната с двухспальной кроватью и небольшим диваном, журнальный круглый столик, телевизор на стене, скромная кухонная зона и приятные мелочи в интерьере.
– Санузел, – Паша открывает почти незаметную дверь сбоку. – Остальное ты видишь. Как тебе?
– Замечательно.
Так и стою у двери, не спешу снимать куртку и ботинки. Будто сделай я шаг,
– Разденешься?
– А? Да.
Скидываю обувь и верхнюю одежду, по какой-то причине съёжившись и ожидая… Чего? Того, что Паша потребует секса здесь и сейчас?
– Я взял вино, – показывает бутылку. – Ты говорила, что предпочитаешь розовое полусладкое. Так? – Киваю, устроившись на диване и подогнув под себя ноги.
Наблюдаю за мужчиной, который откупоривает бутылку, а затем нарезает ломтиками сыр, выкладывая на тарелку.
– Понимаю, что ты устала, да и время позднее, поэтому сегодня мы отдохнём, а завтра перейдём к активностям. – Садится рядом так, что мои сложенные ноги не позволяют ему занять комфортное положение. Но он быстро решает проблему, закинув мои конечности себе на колени. – Держи.
Протягивает бокал, а сделав глоток, чувствую вкус хорошего вина с нотками муската.
– За что пьём?
– За наш отдых, который только-только начался. Лично я выпью за то, что ты согласилась провести со мной два дня, – кладёт голову на спинку и смотрит так, что конечности немеют, а пальцы сжимают ножку бокала до побелевших костяшек. – Аль, ты чего-то боишься? Меня?
– Да. То есть нет. Не совсем… – интенсивно дышу, отпивая вино. – Просто ты первый с тех пор, как… С того момента…
– С момента болезненного разрыва?
– Да. Моя зажатость относится не конкретно к тебе, а к ситуации в целом. Мне нужно к тебе привыкнуть. Во всех смыслах, – так я даю ему понять, что моё поведение может показаться странным, а наш первый раз в постели скомканным. – Если ты понимаешь, о чём я.
– Понимаю. Иди сюда, – откидывает руку, приглашая в свои объятия, в которых я спешу оказаться. – Если ты думала, что я наброшусь на тебя, как только переступлю порог, ошиблась. Я умею ждать.
– Ты всегда такой понимающий? – Задрав голову, смотрю на него снизу вверх, а затем получаю короткое прикосновение к губам.
– А смысл настаивать? Это не сделает тебя ближе ко мне.
– Спасибо, – произношу одними губами, возвращаясь к напитку. – Хорошее место. Тихое.
Осушаю бокал, чувствуя тяжесть в области затылка. Глаза закрываются сами собой, а равномерно поднимающаяся грудная клетка Паши действует, как убаюкивающее средство. Чувствую его ладонь, касающуюся живота, а затем передвигающуюся выше и шёпот на ухо:
– Спи, Аля.
Открываю глаза, а затем резко занимаю сидячее положение, тут же схватившись за голову, пульсирующая боль в которой, заставляет с силой зажмуриваться. Вспоминаю вчерашний вечер в компании Паши и вина. Я
Осторожно открываю глаза, когда боль немного отпускает, и осматриваюсь: наш домик. Я на кровати, в той самой одежде, в которой приехала, а рядом никого. Диван пуст, а из ванной комнаты не доносятся звуки.
Откидываюсь на подушку, уже смирившись с давящим ощущением в висках, а затем вспоминаю, что не сбросила Лизе своё местоположение. А нужно? Думаю да, поэтому сползаю с кровати и, найдя в сумке телефон, обнаруживаю, что сеть отсутствует. «Только экстренные вызовы» – оповещает мобильник, и я бросаю его на стол.
– Доброе утро, – вздрагиваю от неожиданности, а когда оборачиваюсь, вижу Пашу с подносом в руках. – Решил, что ты не готова идти на завтрак в кафе, поэтому принёс круассаны с шоколадом, – указывает пальцем на одну из тарелок, – блины с разными начинками и бутерброды. А чай сделаем здесь.
– Спасибо. Я вчера уснула?
– Я бы сказал, отключилась. Перенёс тебя на кровать. Раздевать не стал, чтобы ты не подумала ничего лишнего.
Ставит поднос на столик, приглашая меня занять место на диванчике.
– Я бы не подумала. Прости, наверное, смены без выходных и дорога наложили свой отпечаток. Ты хотел провести время со мной, а получил ту, что уснула после бокала вина.
– Аль, всё хорошо, – приближается, заключая моё лицо в ладони и касаясь кончика носа губами. – У нас впереди два дня. А теперь умываться и завтракать, потому что через час мы должны быть на горном склоне.
Исчезаю в ванной, чтобы, посмотрев в зеркало, ужаснуться: помятый вид, взъерошенные светло-каштановые волосы и остатки макияжа, размазанные по лицу.
– Чёрт, – ругнувшись, начинаю приводить себя в порядок.
Такой меня увидел Паша, кстати, бодрый и свежий, в отличие от меня. Процедуры не приносят желаемого эффекта, оставляя отпечаток усталости на лице. Впервые решилась провести выходные с мужчиной, и тут же облажалась, перестав себя контролировать. Или же Паша на меня так действует, заражая спокойствием, понимая без слов и не настаивая, ожидая моей готовности.
Наверное, у нормальных людей так и бывает. Или спустя два года я тоже могу отнести себя к категории «нормальная»? Жить, учиться, строить отношения, работать и заниматься повседневными делами, как тысячи заурядных людей. Легко и понятно. Вот только как создать подобные условия, не впуская в свою жизнь папу и его дело? А если отношения с Пашей перейдут в ту фазу, когда необходимо поделиться историей своей семьи и представить всех её членов? Снова и снова представляю момент, когда признаюсь Паше, что папа жив, здоров и, скорее всего, зол, увидев того, кого выбрала его дочь. Не могу отделаться от свербящей необходимости признаться мужчине за дверью в намеренной лжи, но сделать это лучше позже, подобрав правильный момент.