Цветное лето, чёрно-белая зима
Шрифт:
– И что посоветуешь? – спросил Макс.
Жан вздохнул.
– Всё это: контраст, фактура, композиция, разбиение по планам, распределение яркостей, само по себе – фигня, – сказал он. – Главное – история, то, что за этим стоит. Ты небось сам видишь, что ошибки есть, раз недоволен, но снимки принёс. Значит, считаешь, что на них есть то, что перевешивает недостатки, что-то главное, только твоё. Думаешь ведь?
– Да, – согласился Макс.
– Ты прав в том, что всё остальное – только средство, чтобы донести образ. Но это не может перевесить технический брак. Если ты
– Да, – сказал Макс. – Спасибо, Жан.
– Я сделаю чай, – сказала Аня, до этого молча слушавшая их разговор. Она потянулась, встав с дивана, и ушла ставить чайник.
– И не хочу тебя пугать, – добавил Жан, – но, когда ты научишься технологии, могут начаться настоящие проблемы. Многие на этом этапе понимают, что им совершенно нечего сказать.
Они пили чай с бутербродами. Аня укладывала докторскую колбасу на булку и подпихивала бутерброды Максу. У него дома обычно такие бутерброды делались с маслом, но масла у Жана, похоже, не водилось.
Скрипнула дверь, и в комнату просунулась розовощёкая голова упитанной молодой девицы.
– Жень, тебя к телефону, – сказала голова.
– Я же сто раз просила стучать, когда входишь! – раздражённо сказала Аня.
Девица только хмыкнула и убралась обратно в коридор.
– Я прошу прощения, – Жан протянул Максу руку, прощаясь. – Мне из театра, наверное, звонят. Надо собираться. Ань, проводишь?
И Аня повела Макса обратно через обычный Ленинградский коммунальный ад.
– Ты не расстраивайся сильно, – сказала она, положив Максу руку на плечо.
– Да я ничего, – ответил Макс.
– Когда по-настоящему плохо, Жан ничего не говорит. Он с тобой как с равным говорил. Значит, ты неплох. Так что, выше нос!
Она улыбнулась Максу.
– Ну-ка. – Она сняла висевшие в вырезе платья солнечные очки-капли и дала их Максу. – Примерь.
Он нацепил очки и глянул в зеркало. Хмыкнул.
– Ты крут! Нравятся?
– Да, – ответил Макс. – Стильно.
– Забирай!
– А что так?
– Они мне не идут. Носи на здоровье!
Это его неожиданно согрело. А когда на прощанье Аня поцеловала его в щёку, он совсем растаял и, спускаясь по лестнице, с полуулыбкой на лице стал напевать.
Он так и дошёл до метро, мурлыкая и улыбаясь, когда у него вдруг возникла неожиданная мысль. Макс нашёл двушку, зашёл в будку телефона-автомата и набрал номер Ирмы.
– Аллё. – Она сразу взяла трубку.
– Привет, Ирма!
– О, Макс! – обрадовалась она. – Ты откуда?
– Я
– Мммм… слушай, с удовольствием бы встретилась, но мне надо уйти, как звонка дождусь. Можешь не успеть. То есть, я буду рада тебя увидеть, но жаль зря гонять.
– Я тебе снимок везу. Новый.
– Ух, искуситель… Нет, Максик, никак не могу встречу отменить.
– У меня всё равно времени вагон, – сказал Макс, – давай я тебе снимок завезу. Не успею, так не успею. Мне не трудно.
– Ну, смотри, дорогой. Если меня не застанешь, ключ тебе оставлю в электрощитке. Ригель с белой головкой. Потом закроешь, ключ положи за трубу, чтобы не маячил.
– Договорились! Еду.
Он повесил трубку и, не торопясь, пошёл к остановке.
Ему пришлось долго ждать автобуса: транспорт из-за ремонта дороги ехал объездными путями и не по расписанию. Потом Макс перепутал и вышел не на той остановке, возвращался пешком, и в результате в дверь Ирмы он позвонил через полтора часа.
Выждав пять минут и убедившись, что за дверью тихо, он со вздохом полез в щиток. Всё-таки он надеялся застать Ирму дома. Но, нет так нет, а снимок всё равно надо занести.
Он вставил ключ и с усилием нажал на его головку. Макс не любил ригельные замки за то, что их можно закрыть без ключа, а вот открыть – нет. Как-то в похожей ситуации, закрывая чужую квартиру с двумя дверями, он от большого ума пальцами отжал ригели и закрыл металлическую дверь, лишь позже обнаружив, что ключей от неё нет. Тогда пришлось высверливать замок.
Но сейчас дверь раскрылась бесшумно и приглашающе, и Макс зашёл в квартиру.
В коридоре пахло духами Ирмы, видимо, она ушла совсем недавно.
Макс положил снимок на стол и присел на диван. Он почувствовал, что устал. День был длинный. Прогулка с Марком, беседа с Жаном, плутание в этих новостройках с почти бесконечными домами, длиной в целый квартал. Он вытянул ноющие ноги. Эх, вернулась бы Ирма!
Он ждал её минут сорок, всё оттягивая возвращение домой. За это время солнце, к вечеру всё-таки показавшееся на небе, опустилось за шестнадцатиэтажку напротив, и в комнате сразу стало темно и как-то совсем одиноко. Пора было уходить. Он закрыл квартиру, положил ключи в щиток, и уже хотел, было, закрыть его, но ему показалось, что ключи очень на виду. Он подвинул их вглубь и услышал глухой звяк. Посмотрел внимательно – и внутри у него похолодело. Ключей не было – они провалились в трубу, по которой проходила проводка между этажами.
Десять минут он пытался выковырнуть их обратно, совершенно не надеясь на успех. Потом на площадке выше этажом открылась дверь, и он услышал, как из квартиры донеслась музыка Алисы.
Макс подумал, что это, пожалуй, рекомендация, и поднялся на этаж вверх. Молодой парень стоял на лестнице и курил.
– У вас куска проволоки не найдётся? – спросил Макс. – Сантиметров тридцать. У меня ключи в трубу провалились.
– Сейчас посмотрю, – ответил парень, затушил сигарету в консервной банке, висевшей на перилах, и ушёл в квартиру, откуда всё ещё пел Кинчев.