Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Джедефптах покачал головою, уступая.
– Иди, - сказал он. Девушка схватила его руку и поцеловала.
Отец с удовольствием глядел на нее. “Ка-Нейт, белый лотос, – думал он, - подобие ее матери”.
Было утро следующего дня, погожего и обещавшего быть жарким. Получив разрешение от отца, Ка-Нейт пошла в свою комнату, чтобы с помощью прислужницы собраться в храм.
Она остановилась в своем выборе на белом платье, которое надевала на празднество
Ка-Нейт колебалась, надевать ли украшения. Прислужница отсоветовала ей.
– Амон увидит тебя, даже если на твоих руках не будет золотых браслетов, - сказала она.
– Если ты выйдешь в золоте, увидят те, которые могут захотеть отнять его.
Наконец готовая, Ка-Нейт вышла из дома и пошла тою же дорогой, что и вчера ее наперсница.
Она завидела Опет Амона издалека.
Ей предстала окружавшая храм высокая кирпичная стена, такой ширины, что по ней свободно расхаживали часовые.
К храму вела мощеная дорога, охраняемая каменными сфинксами, лежавшими в два ряда по обеим ее сторонам.
Девушка с трепетом шла по дороге под перекрестными взглядами гигантских каменных стражей. Близились ворота в стене, окружавшей храм – тяжелые пихтовые врата, окованные бронзой и изукрашенные золотом. У врат стояли вооруженные стражи.
Она вошла во внутренний двор. Ей предстали две гигантские башни с наклонными стенами, образовывавшие храмовые врата. Перед ними высились обелиски из гранита, сплошь покрытые надписями.
Пройдя между ними, Ка-Нейт попала в лес высоких колонн, щедро расписанных картинами побед владык Черной Земли*. Стоячие, сидячие, золотые и позлащенные, статуи изображали бога в его величии. Окаменевшими лучами солнца вырастали новые обелиски. Потрясенная, она все более с каждым шагом чувствовала могущество Амона, которое согласно утверждали каждый памятник и каждая колонна.
Вот и вход в храм. Вход охраняли слуги бога, неподвижные, неприступные.
Девушка бессильно опустилась на плиты двора. Она чувствовала себя маленькой, в руке бога.
Она хотела просить его. Сердце ее колотилось часто-часто, уста не повиновались.
– Вот я перед тобою. Жизнь моя принадлежит тебе. – Ка-Нейт замолкла: слабый голос ее погибал, не достигая бога.
– Приди ко мне, мой господин!
Она не могла говорить дальше.
Она пришла просить, чтобы сердце великого ясновидца обратилось к ней!
Как она скажет, если ее голос долетит до ит нечер* дома Амона, которые подчинены ему?
Она простерлась ничком. Может, так ее мольба, сказанная в сердце, будет услышана Амоном!
“Приди ко мне, мой господин! Пусть сердце твоего первого хему* обратится ко мне! Я хочу увидеть его, я хочу обнять его моими
– Приди ко мне, Неб-Амон, прекрасный!
Забывшись, Ка-Нейт сказала последние слова вслух. В испуге она вскочила с земли. О Амон, царь богов, о золотая Хатхор! Затворите их уши!
На непослушных ногах она пошла к выходу из храма. Прямо напротив нее стоял жрец; он бесстрастно смотрел на девушку. Двое служителей стояли чуть в стороне и беседовали.
Ка-Нейт прошла через ворота, не помня себя. О Амон, пусть он узнает! О Амон, не допусти, чтобы они узнали!
Она прошла дорогою, охраняемой сфинксами, до места, где вступила на нее. Там начиналась дорога, проложенная вдоль реки, которой девушка пришла к храму.
Потянулись прекрасные дома знати. Манящие плодовые сады. Широкие прогулочные дороги. Попадались редкие прохожие – чинные, хорошо одетые писцы и управители; озабоченные слуги, посланные с поручениями.
Она шла, не видя этого, вся поглощенная одною мыслью. “Приди ко мне, Неб-Амон, подобного которому не видели!”
– Приди ко мне, мой господин! – сказала она вслух.
Вдруг сзади раздался конский топот и стук колес. Дробот, все громче! Он накатил…
Ка-Нейт в страхе взвизгнула и отскочила. Она упала, не удержав равновесия; ее обдало поднятой дорожной пылью.
Возница изо всех сил натянул поводья. Гладкие гнедые кони встали на дыбы, потом опустились на передние копыта и загарцевали на месте. Колесница остановилась.
Ка-Нейт подняла глаза.
Резкие слова замерли на устах возницы.
Ка-Нейт поднялась, отряхнув с платья пыль, неотрывно глядя своими большими глазами на великого ясновидца.
На плечах его была шкура пантеры, в руке хлыст с позолоченной рукоятью. На шее единственное ожерелье – великий жрец, как и приличествовало, не носил многих украшений.
– Благодарение Амону, - медленно произнес Неб-Амон. – Я мог раздавить тебя.
Я иду из храма Амона, - вдруг вырвалось у девушки.
На губах верховного жреца показалась улыбка.
– О чем же ты молила величество этого бога?
Лицо Ка-Нейт залил горячий румянец.
Он усмехнулся, словно ему по сердцу пришлось ее смущение.
– Уповай.
– Он улыбался покровительственно и благосклонно. – Царь богов исполняет желания взывающих к нему.
Неб-Амон хлестнул лошадей; кони прянули и помчали, и скоро колесница исчезла из виду.
Ка-Нейт глядела ему вслед.
– Уповаю, - прошептала она.
Девушка не помнила, как добралась до дому. Встретившая ее Мерит-Хатхор воскликнула:
– Что случилось, госпожа? Твое лицо…