Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
– Будьте так любезны! Только прикажите, ваше сиятельство! – воскликнул Симэнь. – Когда же вы намечаете встречу?
– Двадцать седьмого, – отвечал Ань. – Мы бы завтра же прислали вам собранное в складчину серебро. Простите, что причиняем вам столько беспокойства. Вы очень любезны, сударь. Мы вам крайне признательны.
Снова подали чай. Ань Чэнь откланялся и, вскочив на коня, удалился.
Симэнь же тотчас отправился на пир, устроенный в его честь в доме полководца Вана. Как только Симэнь вручил свою визитную карточку, встретить его вышел Ван Третий. Они проследовали в залу, где обменялись положенными приветствиями.
Это была огромная,
Вынесли на красном лаковом подносе чай. Ван поднес его гостю, потом слуги убрали посуду. Между хозяином и гостем завязался разговор.
Накрыли на стол. Ван, надобно сказать, позвал двух певцов.
– Могу ли я засвидетельствовать почтение госпоже Линь? – спросил Симэнь.
Ван послал к хозяйке слугу. Тот немного погодя вернулся и объявил:
– Просим ваше сиятельство проследовать в дальние покои.
– Прошу вас, – обратился к гостю Ван.
– Проводите меня, друг мой, прошу вас, – проговорил Симэнь.
Они вошли в среднюю залу.
Госпожа Линь была готова к встрече заблаговременно. Ее прическу обильно украшали жемчуг и изумруды. Она была в карминовом халате с богатой вышивкой спереди, сзади и на рукавах и в парчовой юбке, на черном поле которой ярко пестрели цветы. Талию стягивал оправленный в золото пояс из нефрита и бирюзы. Пудра и белила создавали впечатление, будто вся она отлита из серебра. Высокая прическа выделяла алые уста и обрамлялась жемчужными кольцами-серьгами. На подоле нежно позванивали два ряда яшмовых подвесок.
– Сударыня, прошу вас, займите место на возвышении, – обратился к ней Симэнь, желая почтить ее полагающимися поклонами.
– Вы наш гость, – отвечала она. – Я прошу вас, государь, занять почетное место.
Наконец, они обменялись поклонами.
– Сын мой еще так юн и неопытен, – начала госпожа Линь. – В прошлый раз он причинил вам, сударь, столько беспокойства, вы же, избавив его от влияния дурной компании, проявили такую любезность и щедрость души. Я не знала, как мне выразить вам всю мою признательность, вот и решила пригласить вас на скромную чарку вина. Это я обязана благодарить вас и земно вам поклониться. Напрасно вы затрудняли себя подарками, сударь. Я бы поступила неучтиво, если б отказалась от них, но мне было неудобно, когда я их принимала.
– Не извольте беспокоиться, сударыня! – заверял ее Симэнь. – Из-за служебной поездки в столицу я никак не мог поздравить вас с днем рождения. А мои скромные знаки внимания я послал для того лишь, что они, может быть, сгодятся вам для вознаграждения слуг.
Симэнь заметил стоявшую сбоку тетушку Вэнь.
– Мамаша! – обратился он к свахе. – Подай-ка чарку! Я хотел бы поздравить сударыню и поднести вина.
Симэнь кликнул Дайаня. Надобно сказать, что он захватил с собой подарок для хозяйки. В ковре были завернуты вытканные золотом нарядный халат, сиреневого
– Зачем их сюда звать? – возразила госпожа Линь. – Пусть снаружи поют.
Певцы вышли.
Симэнь поднес чарку хозяйке, а она в свою очередь с благодарностью – ему. Потом Симэня стал угощать Ван Третий. Гость хотел было поклонится и ему, но его остановила хозяйка:
– Встаньте, сударь! – просила она. – Моему сыну положено воздать вам почести.
– Что вы, сударыня! – возражал Симэнь. – Как можно преступить ритуал?!
– Что вы такое говорить изволите, сударь! – настаивала госпожа Линь. – Занимая такой солидный пост, вы ведь ему отцом приходитесь! А сын мой с малолетства пренебрегал учением и никогда не вращался в обществе порядочных людей. Если б вы, сударь, при всей вашей благосклонности наставляли моего сына на путь истинный, я была бы счастлива и сейчас же заставила бы его поклониться вам в ноги и относиться к вам как к отцу родному. А если он сделает, что не так, поучайте его. Я вам буду за это только благодарна.
– Вы, конечно, совершенно правы, сударыня, – отвечал Симэнь, – но ваш сын, уверяю вас, и умен, и радушен. Он еще слишком молод и мало искушен в жизни. Впоследствии, когда в полную меру раскроются его природные дарования, он безусловно исправится. Так что вы напрасно тревожитесь, сударыня.
Тогда Симэня попросили занять почетное место на возвышении. Ван Третий поднес ему три кубка вина и отвесил четыре земных поклона. После этого Симэнь сошел с возвышения и поклонился со сложенными на груди руками госпоже Линь. Она, довольная и улыбающаяся, от души поблагодарила гостя положенными поклонами.
С тех пор Ван Третий стал звать Симэня отцом. Вот ведь что случается в жизни!
Да,
Чтоб разнузданную похоть ублажать бесстыдно, Потеряли честь и совесть навсегда, как видно!Взволнованный поэт по сему случаю выразил в стихах душевную печаль. Его стихи гласят:
От века жены и мужи в пирах – поврозь, Позорно – греховодить, соблазнять. Ван Третий не узрел, что видится насквозь, С поклонами отдал родную мать.А вот еще стихи:
Покои женские у знати без надзора – И утром слышен крик не петуха, а куриц. Не оградиться славой рода от позора, Коль храм невинности и долга хуже улиц.– Пригласи почтенного гостя в передние покои и предложи снять парадные одеяния, – обратилась к сыну госпожа Линь сразу после церемонии.
Дайань подал Симэню парадную шапку [12]. Вскоре они с Ваном Третьим заняли подобающие места, и вышли певцы. Когда повара подали кушанья, Дайань наградил их чаевыми. Певцы запели цикл на мотив «Вешние воды»: