Да не судимы будете

Автор неизвестен

В печати и по радио еще не было никаких сообщений о прошедшем Пленуме ЦК. Но многие из актива интуитивночувствовали, что произошло или происходит что-то весьма важное, значимое, поэтому была общая настороженность. Все, что я говорил в своей информации о Пленуме и организацион­ных выводах, для всех буквально было новостью и неожиданно­стью. Подробно, но в пределах допустимого, бьшо сказано о заседании Президума ЦК и как обсуждались там все вопросы. Сказал, что Президиум обсудил вопрос о Н. С. Хрущеве и счел необходимым вьгаести этот вопрос на Пленум ЦК; подробно осветил работу Пленума и принятое им решение, которое будет завтра опубликовано в печати. Сказал, что доклад

Суслова публиковаться не будет. О заявлении Н. С. Хрущева будет сообщено также в печати.

Надо в спокойной форме довести до сведения партийных масс о решении Пленума ЦК, не делая из этого особой сенса­ции. Все положения, которые произошли в партии разъяснить и беспартийньш. Наша партия монополитна. Ее ленинское ядро ЦК КПСС оказалось на высоте задач и приняло правильное решение. Заверил ЦК КПСС от имени КПУ, что мы все целиком и полностью поддерживаем и одобряем решения Пле­нума ЦК КПСС. На этом я и закончил свое выступление. Актив прошел с большим внутренним напряжением. Приняли постано­вление актива, одобряющее решение Пленума.

С того времени прошло много лет, но прямо надо сказать, что многие вопросы, за которые критиковали Хрущева, так до скх пор и остались нерешенньпми. А некоторые положения даже усугубились.

Все закончилось, все отшумело, «праздник победы» прошел, настоящая жизнь требовала своего, надо было снова много думать над реорганизацией партийных и советских органов в центре и областях, подбирать и расстанавливать кадры.

Начало работы при Л. И. Брежневе.

Подгорный мне говорил: «Не будь с ним слишком откровенным»

Наступила 47-я годовщина Октября, шло много поздравле­ний, писем, телеграмм, телефонных звонков. С поздравлением позвонили мне А. Н. Шелепин и В. П. Мжаванадзе и довольно туманно повели разговор, что, мол, некоторые члены ЦК КПСС «скрипят», идет разговор, что они остались за бортом, тогда как они играли немаловажную роль в подготовке октябрь­ского Пленума ЦК. Далее они более ясно сказали, что «в общем происходят ненормальности, группа членов ЦК, в ча­стности Игнатов, Аристов, Фурцева, Патоличев и другие, вы­сказывают свое недовольство и претендуют на руководящие роли в Президиуме ЦК, говорят о своих заслугах. Они очень нелестно и неуважительно высказываются о Брежневе». Спра- пгавали моего мнения. Я откровенно высказался, что на данном этапе никаких группировок допустить нельзя, это опасно, и все­му этому надо дать самый решительный отпор.

В областях проходят партийные активы по итогам октябрь­ского Пленума ЦК, в частности, из Одессы и Запорожья сооб­щили, что на активах даже были выкрики: «Да здравствует октябрьс1сий Пленум!» Говорилось о том, что, мол, накормили народ, теперь все есть в магазинах. Привычка — пхумим по любому поводу, мы умеем поднять народ, что часто не думаем о последствиях и пользе этой шумихи.

На 47-ю годовщину Октября был приглашен Чжоу Энь Лай, надеялись нормализовать отношения с Китаем, и по этому вопросу велись переговоры. Правда, китайщ»! требовали от нас невозможного, прежде всего, чтобы мы отказались от приня­тых решений XXII съезда КПСС, в частности, по культу Стали-' на, чтобы мы решительно осудили международную деятель­ность Н. С. Хрущева и, прежде всего, его отношение к Китаю.

Во время приема в Кремле произошел довольно неприятный инщедент. Р. Я. Малиновский, министр обороны, очевидно, по­двыпив, непродуманно и в резкой форме нелестно высказался в адрес Мао. Он примерно так сказал: «Вот мы убрали Хрущева, уберите и вы Мао Цзэдуна, и все будет хорошб». Чжоу Энь Лай воспринял все это как оскорбительный выпад против «вождя». Президиум ЦК КПСС вынужден был более двух часов вести переговоры с Чжоу Энь Лаем, чтобы в какой-то мере сгладить неприятный инцидент.. Малиновскому

было сделано соответ­ствующее внушение. Чжоу Энь Лай сразу же уехал на родину, по существу, прервал переговоры.

Наступил 1965 год. Встречал Новый год в кругу семьи й близких мне людей, собралась хорошая компания, было весело, хорошо. Встреча затянулась до 7 часов утра. Пришел новый год, в дневнике было написано:

«Вот и начался новый, 1965 год, что он принесет? Должен, обязан, мы его просим очень принести счастье, успехи в работе, здоровье, выполнение планов и заданий для блага народа. Уверен, что 1965 год будет годом хорошим во всех отношениях —. это так».

С первых дней января пошли разговоры о съезде колхозников страны. Хорошо бы начать эту работу со съездов колхозников союзных республик. Такое предложение и внесла Украина.

Дал задание соответствующим товарищам подготовить вопро­сы для Президиума ЦК КПУ по изучению партийного подполья на Украине и исследованию быта и культуры современного села. ·

11 января из Москвы позвонил В. К. Малин — заведующий особым сектором ЦК КПСС. Он сообщил, что на 12 января назначается заседание Президиума ЦК, надо мне быть.

12— 14 января заседали, вопросов много, а беспорядка и нераз­берихи еще больше.

Был установлен никому не нужный и ничего не дающий, кроме формализма, порядок, что все члены, кандидаты в члены Црезидиума ЦК и секретари обязаны высказывать свое мнение по любому вопросу. Это была ложная демократия и настоящая говорильня. Более того, считалось, чем длиннее речь, тем активнее человек принимает участие в обсуждаемом вопросеа^ В противном случае подавалась реплика: «Ну что ж, он сказал несколько слов». Главное было больше говорить, а не глубина знаний или содержание сказанного. Очень пространные речи, произносили Брежнев и в особенности Косыгин.

На этом заседании обговаривались вопросы: о совещании коммунистических, рабочих и социалистических партий; о заня­тых позициях Китаем и Албанией в международном коммуни­стическом движении. О положении на Кипре, в Турции и Гре­ции. О положении во Вьетнаме. Остро обсуждался вопрос

о направлении работы средств массовой информации. По этому вопросу больше всего выступал Брежнев. Он так «убедительно» говорил, что иногда было похоже даже на правду. Он говорил, что если нам и придется показьюать руководство, то надо показывать коллективный разум, а не восхваление культа одной личности. Были, как казалось тогда, выработаны хорошие, принципиальные положения. Но, как показала впоследствии жизнь, это были только благие намерения, и если на первых порах что-то изменилось, то спустя некоторое время шумиха, трескотня, восхваление успехов стали вроде бы нормой, даже начали находить всему оправдания. А восхваления культа руко­водителя было раздуто до неимоверных размеров, и это тоже начало «признаваться» нормой — хотя все это не так давно нами же подвергалось жесткой критике.

На этом Президиуме решался вопрос о созьгее в феврале Пленума ЦК КПСС по вопросам сельского хозяйства. Было принято решение, что за достигнутые успехи надо наградить свекловодов страны.

2 марта в ЦК КПУ принял Янгеля М. К. Это замечатель­ный человек, большая умница, чрезвычайно работоспособный, инициативный и смелый, принципиальный, бескопромиссный. Многие этого не прощали, и ему трудно было работать. Он лишен отвратительных качеств — лести, подхалимства, заиски­вания. Поэтому его разумные, прямые высказывания и предло­жения часто не воспринимались, а подчас даже глушились. Я всесторонне его поддерживал. Он это чувствовал и многое мне рассказывал и раскрывал всю подноготную игры. На самом деле в ряде вопросов создавалась тревожная обстановка и дале­ко не блестящие дела с оснащением армии ракетами, здесь шла непонятная возня, междуусобная борьба.