Да не судимы будете

Автор неизвестен

Донецкий партийный актив состоялся 7 января. Брежнева принимали неплохо, но вместе с тем с каким-то оттенком холодности. Он этим был несколько обеспокоен и все время спрашивал меня; «Ну как прошел доклад? Какое он произвел впечатление?» Я «успокаивал» его, говорил, что все идет хоро­шо. Хотя, откровенно говоря, его рисовка, артистические прие­мы, никому не нужное заюрывание с шахтерами, металлурга­ми, машиностроителями, химиками и учеными Донецкого края были встречены партийньш активом неодобрительно.

После актива смотрели концерт самодеятельности — отлич­ный концерт. Получили большое удовольствие, прикоснулись к народному творчеству. В резиденции Брежнева с руковод­ством

области продолжили разговор за ужином, возникло много вопросов — дончаки больше обращались по всем вопросам ко мне. Брежневу это не нравилось, и пришлось «нивелировать», хотя это и было противно моим взглядам, духу, истине.

Вместе с Л. Брежневым посетили завод имени Ильича, рабо­чий поселок Сартана.

Из Донецка Л. Брежнев уехал в Москву в 19.00. Поздно ночью выехал и я в Киев.

9— 19 января. Из Москвы мне позвонил Н. Подгорный. Он подробно интересовался всем ходом пребьгоания Брежнева в Донецке. Я его обо всем проинформировал, сказал, что он выехал в Москву. Каждый раз, когда они допрашивали друг о друге, что кто делает, с кем встречается и разговаривает, мне казалось, что они не могут жить друг без друга, а больше закрадывалась мысль, что они в чем-то друг другу не доверяют.

На металлургическом заводе имени Орджоникидзе над мар­теновским цехом № 3 обрушилась крыша — погибло 8 человек. Очень жалко людей. Назначена специальная комиссия для рас­следования причин и виновников катастрофы, принятия мер по ликвидации аварии. По предварительным расчетам, мартено­вский цех не будет работать 8—10 дней — большая потеря в выплавке стали. Дано указание Совмину республики оказать помопц> семьям погибших рабочих. Об аварии и человеческих жертвах, принимаемых мерах по ликвидации аварии шифровкой доложил в Москву.

Был в Харькове три дня, выступал с докладом по итогам Пленума ЦК КПСС на областном и городском активе, а также присутствовал на военном гарнизонном партийном активе. Харьковскому политехническому институту вручил орден Лени­на. В институте посетил и ознакомился с лабораториями, встре­чался с профессорско-преподавательским коллективом институ­та, со студентами. Посетил ^денческое общежитие «Гигант», где были интересные встречи и разговоры. Вспомнил свои студенческие годы в этом общежитии, хорошее было время, жалко, что быстро и давно прошло.

За время отсутствия моего в Киеве накопилось много почты, разных неотложных вопросов. Обратил внимание товфищей по работе, что некоторые поручения выполняются плохо и не в установленные сроки и что надо усилить контроль и исполне­ние.

20—28 января* Отметили день рождения старшему внуку Пете, ему 6 лет. Хороший, с характером мальчик. Очень хочется знать, как сложится у него жизнь, что из него выйдет. Очень хотелось бы, чтобы он бьш здоровым' волевым, силь­ным, умным, добрым, честным человеком. Будем надеяться, что все так и будет.

На заводе «Реле-автоматика» 150 человек — вся смена сбо­рочного — не приступили к работе. Это вызвано бьшо тем, чтонеправильно, с большим нарушением была проведена работа по пересмотру норм выработки. По существу, это забастовка — политический и экономический эксцесс, и тут рабочие правы. Но почему горком, обком партии два дня скрывали этот инци­дент от ЦК КПУ? Пожурил партийное руководство обкома и горкома, профсоюзных деятелей, партийное и хозяйственное руководство завода. Поручил разобраться, виновных в проис­шедшем строго наказать. Категорически предупредил: к рабо­чим никаких «санкций» не применять.

Мой день рождения 14 февраля ~ вот и «стукнуло» 59; все, что было за эти годы, кажется, было вчера. Получил много поздравлений,

телеграмм, писем, звонков — это хорошо и при­ятно, когда о твоем существовании помнят. За огромным объе­мом работы личная жизнь ушла далеко на задний план. Порабо­тать можно еще хорошо и плодотворно, было бы здоровье. День рождения отметили в узком семейном кругу. Иринка все предусмотрела, все приготовила как полагается отличной хозяй­ке дома. Все прошло хорошо, на каком-то подъеме, с человече­ской теплотой, а это придает силы, энергию для нелегкой работы.

Работа очень объемная и разнохарактерная. Приходится рассматривать все вопросы, вплоть до взаимоотношений пар­тийных, советских, хозяйственных, работников культуры, науки «высокого» ранга. Вот и сейчас первый секретарь Днепродзер­жинского горкома партии Добрик написал заявление в ЦК КПУ на первого секретаря Днепропетровского обкома партии Ват- ченко. Кроме того, Добрик звонил лично мне и просил защиты от хамского обращения с ним. Добрик в своем заявлении обви­няет Ватченко в грубости, нетактичности, вопиющей бескуль- турности. Так, к сожалению, оно и есть. На него много поступа­ет жалоб, что он груб, со всеми в области обращается некуль­турно, к народу относится пренебрежительно, высокомерно. Интеллигенция его просто ненавидит и прозвала его метко «унтер Пришибеев». И держится такой «руководитель» в своем кресле под теплым крылом Л. Брежнева (земляки ведь!). При­шлось «разъяснить» Ватченко, как-то примирить их с Добри- ком, и он даже извинился перед Добриком.

С 19 февраля отдыхали под Ленинградом в поселке Запоро­жье у Ладожского озера. Разместились в домике лесничего, так что по утрам во двор приходил олень за своим пайком — куском хлеба. Он был совсем ручным. В. С. Толстиков^^, первый се­кретарь Ленинградского обкома партии, все отлично организо­вал для отдыха.

Побывал в Ленинграде, посетил завод, на котором я был директором. Руководство и коллектив завода хорошо встрети­ли, состоялась задушевная беседа.

В Ленинграде посмотрели много достопримечательностей и исторических мест, в том числе: Музей обороны Ленинграда, Пискаревское кладбиш;е. Домик Петра I, Эрмитаж, Монетный двор, были на «Авроре», в Петропавловской крепости и других исторических местах. В «Запорожье» все было организовано хорошо: рыбная ловля, охота на лосей, поездка на санях, катанье на лыжах; на Ладоге — подледный лов рыбы. Я заме­тил, что между Толстиковым и Романовым^^, секретарем Ленин­градского горкома партии, были какие-то нелады. Я объектив­но занимал сторону С. Толстикова. Поблагодарил ленинградцев за хорошую организацию отдыха и внимание. 5 марта поездом из Ленинграда выехал в Киев.

После отпуска, 6 марта^ приступил к работе, чувствую, что отдохнул хорошо, немного отвлекся от повседневных забот и трудностей.

Позвонил в Москву, разговаривал с М. Сусловым и Н. Под­горным,'особых новостей нет. Но в разговоре Подгорный дал мне понять, чтобы я с Л. Брежневым был настороже, ибо у него большая «ревнивая реакция» на мою активную деятель­ность, прямые и открытые высказывания и «предложения». Он болезненно переживает, когда ко мне хорошо и с уважением относятся партийный актив, крупные советские и хозяйствен­ные работники — это все его просто переворачивает. Я побла­годарил Николая Викторовича за «сигнал». И подумал: самое недостойное и позорное явление для руководителя, тем более такого ранга, когда он с завистью и подозрением относится к активной деятельности работника, члена ЦК КПСС -- тем более члена Политбюро ЦК. Ну что же, посмотрим, что будет дальше, я своей активности и деятельности в работе снижать не намерен, работаю ведь не на «босса».