Да вспомнятся мои грехи

Холдеман Джо

 – Очень поэтично, – сказал Отто. – Специфически. Каковы первоначальные условия?

 – Все будет замаскировано под подготовку к гипотетической войне. Клан Диаз строит флот грузовых кораблей Фостертипа. Мы называем их бомбардировщиками. – Отто смутно припомнил, что двигатель Форстера представлял собой род реактивного двигателя, использовавшего реакцию термоядерного синтеза на дейтерии. Древняя история. – К сожалению, ко времени следующего противостояния с Грюнвельтом они не будут закончены – чтобы сохранить преимущества

внезапности, мы должны напасть в момент кратчайшего расстояния между планетами – и подходящее противостояние произойдет только через пять лет.

 – Итак, через пять лет у нас будет флот новых кораблей, и разумно будет предложить извлечь из этого некоторую финансовую выгоду. Та торговля, которая идет между Сельвой и соседней планетой, полностью контролируется судовыми и туристическими фирмами Грюнвельта. Мы можем установить более низкие цены, и все равно будем иметь хорошую прибыль.

 – Я начинаю понимать, – сказал Отто.

 – Что понимать? – спросила Рейчел.

 Альварец оживленно взмахнул рукой, забыв про пистолет. Отто инстинктивно присел.

 – Таким способом мы создадим новый социальный класс межпланетных торговцев – и только у них будет доступ к богатству вне нашей замкнутой экономической системы! Каждый клан увидит, что можно создать целое состояние, и ни один не сможет позволить себе…

 – Погодите, погодите, – сказал Отто. – Я понял еще кое–что. То, что называют на этой планете космопортом, находится в Барра–де–Альварец.

 – Совершенно верно, – нетерпеливо сказал Альварец.

 – Значит, первую пенку с денег будете снимать вы – пошлины, тарифы…

 – Нет, нет… то есть это тоже часть плана. Я смогу поощрить межпланетную торговлю, беря самые минимальные…

 – Настолько минимальные пошлины, чтобы не вызвать подозрения, – вежливо добавил Отто.

 – Верно, – сказал Альварец с гранитной гордостью.

 – Я совсем не социолог, – сказал Отто, – но когда мы изучали межпланетную экономику… Едва ли я смогу припомнить что–то более эксцентричное. Это едва ли не самый фантастический рецепт социальной реформы, о каком я только слышал.

 – Я знаю моих людей.

 – И что вам нужно от Конфедерации?

 – В основном советы. И чтобы она не реагировала слишком скоро, если пойдут слухи о войне.

 – Кроме того, как вы, полковник, сказали, вы совсем не социолог. Но я уверен, что у Конфедерации имеется множество хороших специалистов в этой области. А также пропагандистов, экономистов, психодинамистов и… кого угодно. Людей, которые смогли бы просмотреть план Хуана Альвареца, усовершенствовать его с точки зрения современности и обеспечить его эффективность.

 Отто покачал головой.

 – Но ведь это противоречит политике самоопределения.

 – Ваше присутствие здесь подразумевает гибкость политики, полковник. – Он улыбнулся. – Кроме того, План – это наше собственное

детище. Мы только хотели, чтобы Конфедерация отшлифовала его, как я уже сказал.

 – Эль Альварец, – сказала Рейчел. – Вы считаете, что лидеры кланов постепенно станут зависимы от… класса купцов, которые потом станут ими управлять? Хотя… у торгового класса будет только экономическая власть?

 – Да. Повторяю – я знаю свой народ, знаю моих людей.

 – Ваши люди, – сказала она, голос ее начал дрожать.

 – Мне кажется, они недостаточно чувствительны, чтобы реагировать на побуждения подобного рода. – Она подняла край блузы на несколько сантиметров и показала кровоподтеки. – Ваши люди насиловали меня по несколько раз в день и беспощадно избивали. Просто для развлечения, даже без видимости допроса. Думаю, вы переоцениваете Сельву, если рассчитываете, что она будет готова перейти к цивилизации в течение следующего столетия.

 – Мне очень жаль. Более того, я потрясен. Но, пожалуйста, попытайтесь понять…

 – Кажется, я понимаю больше, чем вы оба.

 – Нет, я хочу сказать… что вас невозможно было сохранить… и вас, полковник. Я окружен подозрительными людьми и…

 Его прервал звук отодвигающейся двери. В камеру вошел Хулио Рубирец с пистолетом наготове, ведя за собой весь сопровождающий отряд.

 – Я вас не вызывал, – сказал эль Альварец.

 – В самом деле, сэр?

 Иронически подчеркнутое «сэр». Хулио ногтем большого пальца поскреб стену. Штукатурка отвалилась хлопьями, обнажая металлическую пластинку микрофона.

 – Брось пистолет, кто бы ты ни был.

 Эль Альварец оценил выражение лиц людей, направивших на него оружие, и бросил пистолет.

 – Этот человек – подставное лицо, – сказал Хулио солдатам. – Такая же хорошая копия нашего любимого эль Альвареца, как вот тот человек на нарах – тененте Гуайаны.

 Гуайана поднял пистолет Альвареца и передал одному из солдат.

 – Обещаю, что вытащу из него правду и узнаю, что он сделал с нашим вождем.

 Солдат, которому Гуайана передал пистолет, уже держал двумя руками винтовку. Дополнительное вооружение показалось ему малоудобным, и он передал пистолет единственному человеку в отделении, у которого были свободные руки, рядовому Ривере.

 – А что до этих двоих… – Хулио с предвкушением злобно взглянул на Отто и Рейчел, и поднял пистолет.

 Рядовой Ривьера снял пистолет с предохранителя, поднес его к затылку комменданте и выстрелил. Череп Хулио взорвался с громким треском; продолжая ухмыляться, он качнулся вперед.

 Отто кинулся на пол, потащив за собой Рейчел, и левой ногой подгреб к себе пистолет комменданте. Гуайана успел расстегнуть кобуру и уже собирался в упор пристрелить рядового Риверу, когда Отто нажал на спуск и рассек обращенный к нему бок своего подобия от бедра до уха.