Да забыли про овраги #play_to_return
Шрифт:
– Это нечестно, - сказал я, ещё только начиная понимать, что мой триумф закончился гораздо быстрее, чем ожидалось, да ещё к тому же, самым жалким образом.
– Это вообще ни в какие ворота не лезет! Слышишь, ты? Читер!
Кто-то отчётливо хихикнул в наушниках.
– Любая игра подразумевает правила!
– распаляясь заорал я.
– Иначе, нет никакого смысла!
– Да плевать я хотел на любые правила, - небрежно сказал в наушниках шлемофона голос Саурона.
– Да и на смысл твой - тоже.
– Тогда и я плевать хотел
– в бешенстве заорал я.
– И что ты сделаешь?
– глумливо спросил Саурон.
– Воздух испортишь?
В бессильной злобе я ударил рукой в остатки борта и откинулся спиной на деревянный ящик, наполовину раздробленный, но, как нарочно, крайне удачно лежащий прямо позади меня.
– Заканчивай тут, Шева, - сказал голос Саурона.
– И возвращайся в ангар.
Ящик давил мне в спину и не давал закрыть глаза и просто ждать, когда всё закончится. И вдруг я вспомнил, что это за ящик. В нём лежали гранаты, на случай, вроде этого. Правда, сейчас меня никто мучить не собирался, но кто сказал, что гранаты - это только инструмент для лёгкого самоубийства?
– До следующей, печальной для тебя встречи, дефективный, - сказал в наушниках шлемофона голос Саурона, после чего раздался громкий щелчок и всё стихло.
Я повернулся на бок и запустил руку между расщепленных досок ящика, в кровь обдирая кожу. Тяжелая и холодная тушка гранаты словно сама собой вынырнула из деревянной тюрьмы. Как её активировать, я не знал, но обнаружив шнурок, торчащий из рукояти, не задумываясь дёрнул за него, а потом привстал на локте и со всей силы метнул гранату в самоходку.
Описав красивую дугу, граната удачно упала прямо под маску пушки. Я повалился ничком на дно бронетранспортёра и в следующий миг по ушам ударил громкий хлопок. Полежав на всякий случай несколько секунд, я с трудом поднялся и снова выглянул через дыру в борту. Над вражеской самоходкой поднимался столб чёрного дыма,
– Ура, - слабо сказал я.
Потом ещё раз осмотрелся, пожал плечами, вытащил ещё одну гранату, вытянул из рукояти шнур и положил на колени.
Как по-другому выйти из боя на разбитой машине без экипажа, я просто не знал.
Мы снова сидели за столом в ангаре и налегали на тушёнку. Как и раньше, Серпилин принёс откуда-то чистую тряпицу, в которой обнаружился ещё тёплый ароматный чёрный хлеб.
– Матрица, - пробурчал я, пережёвывая кусок мяса и провожая жадным взглядом большие ломти, которые Серпилин, отрезая от хлебного "кирпича", передавал Звереву и Ложкину.
– Понимаю, что всё это невзаправду, а всё равно вкусно.
– Почему невзаправду?
– удивился Серпилин, протягивая мне толстый, исходящий хлебным духом, тёмный ломоть.
– Хлеб самый настоящий.
Я вцепился зубами в плотную корку и решил не уточнять у наводчика, когда и как он этот "настоящий" хлеб успевает испечь.
Над свежезаваренным чайником
Все вместе, мы составляли идиллическую картину, словно и не случилось ничего особенного, словно я просто заглянул поиграть в любимую игру, словно ещё несколько минут и, отключившись от реалистичного интерфейса, окажусь в своём собственном биологическом теле, в своей квартире, в своём мире.
Дома.
– А что командир, - сказал Ложкин протягивая руку к чайнику, - машину-то почему не чинишь?
– А разве где-то в уставах сказано, через какое время машина должна быть полностью готова к бою?
– ответил я вопросом на вопрос.
– Вроде нет, - растерялся Ложкин, - но…
– Но зато, - прервал я его, - мы снова сами теперь решаем, когда выходить в бой.
– Это как?
– удивился Серпилин.
– Раз машина не готова к бою, значит и нас просто так выдернуть из-за стола - нельзя.
– Но мы так раньше не делали, - осторожно сказал Ложкин.
– Мало ли, что было раньше, - твёрдо сказал я.
– Правила изменились. Нет больше никаких правил. Надоело мне делать всё по правилам.
Я продолжал жевать вкусный хлеб, всем своим видом излучая уверенность и беззаботность, а вот экипаж оставил все мелкие дела и теперь неподвижно смотрел на меня тремя парами немигающих глаз.
– Парни, вы меня пугаете, - хохотнул я, наливая себе чай.
– Вы же слышали: наш главный враг не признает никаких правил. Значит, соблюдая правила, мы дарим ему огромное преимущество.
– И что мы должны теперь делать по-другому?
– спросил Серпилин, продолжая сверлить меня взглядом.
– Да без понятия, - сказал я.
– Сейчас что-нибудь придумаем.
Надвинул очки на глаза и полез в меню.
Управляться с меню у меня получалось всё лучше с каждым разом, а теперь, предвкушая какую-то ещё не до конца осознанную идею, я "бегал" пальцами по многочисленным ответвлениям его, как опытный пианист по клавишам знакомого с детства инструмента.
– Начнём с наиболее простой глупости, - сказал я, кивая в такт словам, и снял с искорёженного остова бронетранспортёра оба пулемёта.
– Берём новые пулемёты?
– оживился Серпилин.
– Нет, Серп, мы поедем в бой без пулемётов.
– Но установка орудия в бронетранспортёр не предусмотрена, - осторожно сказал Серпилин.
– Ага, - подтвердил я, продолжая бегать пальцами по пунктам меню, что со стороны выглядело, как пламенная речь на языке глухонемых.
– Едрить, мы поедем воевать совсем без стволов?
– поразился Зверев и лицо его вытянулось от изумления.