Да здравствует король
Шрифт:
— Это разочаровывает. — Я говорю спокойно, когда он делает испуганный шаг назад.
Когда рукав закатан до предела, я поворачиваюсь и бью по левой задней фаре его машины.
Затем по правой.
Его глаза расширяются, но он благоразумно предпочитает молчать.
— У тебя есть месяц, чтобы сообщить мне последние новости. — Я инструктирую его, затем поворачиваюсь на пятках и иду к дому.
Это должно принести мне какие-то результаты. Если нет, я всегда могу поджечь его Porsche.
Рис ждет меня на
— Ну что?
— Ничего. Никаких следов. — Говорю я, наливая стакан апельсинового сока и беря макароны из холодильника. — Он недостаточно усердно ищет.
— Может быть, если она так старательно скрывалась, есть причина, по которой она не хочет, чтобы ее нашли. — Предположил Рис.
— Если мне будет нужно твое мнение, я его спрошу. — Я огрызаюсь в ответ.
— Вспыльчивый. — Говорит он, цокая.
Я ничего не говорю, и мы стоим в тишине, поглощая еду. Через несколько минут заходит Феникс, явно раздраженный. Он бросает свой рюкзак через всю комнату, и тот скатывается с другой стороны кухонного стола, ударяется о подставку для статуэток и летит на пол. Она ударяется о пол и разлетается на сотни осколков.
— Блять! — Он говорит, в глазах у него черная дымка.
— Ты в порядке? — Спрашивает Рис между укусами, бесстрастно глядя на происходящее. Это обычная ночь в нашем доме. Это особняк, но все равно недостаточно большой, чтобы вместить всю ту ярость, которая живет в нем вместе с нами тремя.
— Она почти на всех моих занятиях. Она везде, куда бы я ни посмотрел, и у нее хватает наглости выглядеть невинной и ласковой, хотя я знаю, что это совсем не так. Она их всех обманывает.
Феникс был одержим Сикстайн с тех пор, как мы познакомились, когда нам было по восемь лет. Она предала его чуть больше года спустя, примерно в то же время, когда исчезла моя мама, перед тем как она переехала в Гонконг со своими родителями. С тех пор он не был прежним, его сердце стучало так же бессмысленно, как и мое. Вот только его сердце оживает, когда он с ней спорит.
Но он никогда в этом не признается, поэтому для меня это садистская часть игры — иногда поиздеваться над ним.
— Ммм, она действительно выглядела сегодня очень сексуально. То, как ее футболка была натянута на сиськи. — Я притворно застонал. — Я не мог оторвать от нее глаз.
Он настигает меня менее чем за два шага, его кулак с громким треском ударяется о мою щеку.
— Найди способ оторвать их от нее навсегда. — Он угрожает, его голос — это клятва. — Или я вырежу тебе глаза ложкой для грейпфрута и буду считать, что проблема решена.
— Осторожнее. — Вклинился Рис. — Случайный наблюдатель может подумать, что ты на нее запал.
— Случайный наблюдатель может убить себя за такие глупые мысли. — Он говорит, его верхняя губа подергивается от гнева.
Рис невинно вскидывает
— Полегче с Ройалом. Он только что получил свежую информацию от Мюллера. Ничего. — Он говорит, качая головой.
Феникс знает, как важен для меня этот поиск, хотя мы никогда не говорили об этом открыто. Он понимает мою потребность в ответах.
— Извини, приятель. Это отстой.
Он берет пару бутылок пива из холодильника и бросает одну мне. Я ловлю ее в воздухе и зубами откупориваю, после чего выплевываю пробку и делаю долгую затяжку.
— Сегодня вечером «Арсенал» играет с «Кристал Пэлас». Хотите посмотреть? — Спрашивает Феникс.
Вот как долго длится конфликт между нами. Пять минут назад он меня ударил, а сейчас мы пьем пиво и собираемся смотреть матч. Это преимущество того, что мы знаем друг друга так долго. По правде говоря, Феникс и Рис — единственное, что у меня есть, что напоминает семью, и я знаю, как это хреново звучит.
Они мои братья, к лучшему или худшему. В большинстве случаев я терпеть не могу этих ублюдков, но, к сожалению, за любого из них я готов получить пулю.
9
Я разговариваю по телефону с мамой, сидя на своей кровати, когда дверь распахивается и в комнату входит Тайер.
— Би… о, привет, Триш! — говорит она, увидев мою маму на экране. — Извини, что прерываю — ты, кстати, выглядишь великолепно, — но мне нужно срочно поговорить с Беллами.
Моя мама радостно смеется. Я уверена, что она скучает по ней так же сильно, как и по мне.
— Давай, дорогая.
— Что такое?
Она взволнованно схватила меня за руку.
— Хорошо, не отказывайся.
— Отличное начало.
— Пожалуйста, я тебя знаю. Слушай, сегодня вечером будет вечеринка, и мы пойдем.
Я громко застонала, опустившись на кровать так, что легла на спину.
— Уф, я не знаю. Мне действительно нужно заниматься.
Она хватает меня за руку и возвращает в сидячее положение.
— К сожалению, я не приму отказа. У тебя была ужасная неделя, и теперь нужно пойти и развлечься, а не засовывать голову поглубже в старую пыльную книгу. Конечно, я не отношусь к книгам с пренебрежением, они — моя первая любовь. Но сегодня я изменяю им со своей второй любовью. Текилой. — Она говорит и начинает соблазнительно покачивать бедрами под воображаемый трек.
— Подождите, у кого была ужасная неделя? — Вклинивается моя мама, хмуря брови. — Беллами сказала, что все было очень хорошо.