Дама с камелиями

Дюма-сын Александр

– Отец всегда имеет право указать своему сыну, что он стоит на дурной дороге. Вы еще не сделали ничего дурного, но вы можете сделать.

– Батюшка!

– Сударь, я лучше вас знаю жизнь. Чистые чувства бывают только у безупречно чистых женщин. Всякая Манон может создать Дегрие, а времена и нравы переменились. Мы не должны повторять старых ошибок. Я требую, чтобы вы бросили вашу любовницу.

– Мне очень жаль, что я не могу вас послушаться, батюшка, это невозможно.

– Я вас заставлю.

– К несчастью, батюшка, не существует больше островов Св. Маргариты, куда можно

было ссылать куртизанок, а если бы такой остров существовал, я бы поехал туда за мадемуазель Готье, если бы вам удалось ее туда сослать. Ничего не поделаешь: может быть, я и не прав, но я могу быть счастлив только с этой женщиной.

– Послушайте, Арман, откройте глаза, ведь перед вами ваш отец, который вас всегда любил и всегда вам желал счастья. Неужели вы можете жить, как с женой, с женщиной, которая принадлежала всем?

– Ну так что ж, батюшка? Теперь она никому больше не будет принадлежать; теперь она меня любит, ее переродила ее любовь ко мне и моя любовь к ней. Да, это обращение свершилось.

– Неужели вы думаете, что обращение куртизанок есть задача порядочного человека? Неужели вы думаете, что Бог поставил такую нелепую задачу перед вами и что ваше сердце не должно иметь других влечений? Какой будет конец этого чудесного обращения и как вы будете относиться к вашим теперешним словам в сорок лет? Вы посмеетесь над вашей любовью, если сумеете посмеяться, если она не оставит слишком глубоких следов в вашем прошлом. Что было бы теперь с вами, если бы ваш отец держался таких же взглядов, как вы, и отдавался любовным приключениям, вместо того чтобы строить свою жизнь прочно, на основе порядочности и приличия. Подумайте, Арман, и не говорите больше глупостей. Умоляю вас, бросьте эту женщину.

Я ничего не ответил.

– Арман, – продолжал отец, – заклинаю вас именем вашей святой матери, бросьте эту жизнь, которую вы забудете скорее, чем думаете, и с которой вас связывает необычная теория. Вам двадцать четыре года, подумайте о будущем. Вы не всегда будете любить эту женщину, и она тоже не всегда будет вас любить. Вы оба преувеличиваете вашу любовь. Вы губите свою карьеру. Еще один шаг, и вы навеки останетесь на этом пути и всю свою жизнь вы будете мучиться. Уезжайте, проведите месяц-два с вашей сестрой. Отдых и семейная обстановка скоро излечат вас от этой лихорадки, иначе это нельзя назвать. Тем временем ваша любовница утешится, возьмет другого любовника, и, когда вы увидите, ради кого вы собирались порвать с вашим отцом и потерять его любовь, вы сами скажете, что я должен был за вами приехать, и благословите меня. Не правда ли, Арман, ты поедешь?

Я чувствовал, что мой отец был прав по отношению ко всем женщинам, но я был убежден, что он был не прав по отношению к Маргарите. Однако его последние слова были сказаны так кротко, так умоляюще, что я ничего не мог ему ответить.

– Ну? – сказал он растроганным голосом.

– Нет, батюшка, я ничего не могу вам обещать, – сказал я наконец, – я не в силах выполнить вашей просьбы. Поверьте, – продолжал я, видя, что он делает нетерпеливое движение, – вы преувеличиваете последствия этой связи. Маргарита – не такая девушка, как вы думаете. Эта любовь не только не толкает меня на дурную дорогу, но, напротив,

она порождает во мне самые благородные чувства. Истинная любовь всегда делает человека лучше, какая бы женщина ни внушала эту любовь. Если бы вы знали Маргариту, вы бы поняли, что я не подвергаюсь никакой опасности. Она самая благородная женщина на свете. Насколько другие женщины корыстны, настолько она бескорыстна.

– Однако это не мешает ей принять все ваше состояние, ибо шестьдесят тысяч франков, полученные вами от вашей матери и которые вы ей отдаете, запомните это хорошенько, составляют все ваше состояние.

Отец сохранил под конец это обвинение и эту угрозу, чтобы нанести мне последний удар.

Но перед его угрозами я чувствовал себя более сильным, чем перед его просьбами.

– Кто вам сказал, что я намерен передать ей эти деньги?

– Мой нотариус. Он честный человек и не мог совершить этот акт, не предупредив меня. Я приехал в Париж, чтобы не дать вам разориться по милости распутной девчонки. Ваша мать, умирая, оставила вам деньги на честную жизнь, а не на подарки вашим любовницам.

– Клянусь вам, батюшка, Маргарита ничего не знала об этом!

– Зачем же вы это делали?

– Потому что та женщина, которую вы так обвиняете и бросить которую вы меня просите, пожертвовала всем, чтобы жить со мной.

– И вы приняли эту жертву? Какое вы имеете право позволить мадемуазель Готье пожертвовать вам чем-нибудь? Теперь конец. Вы бросите эту женщину. Только что я просил вас об этом, теперь я вам приказываю. Я не потерплю такой грязи у себя в семье. Укладывайтесь и готовьтесь к отъезду.

– Простите, отец, – сказал я, – но я не поеду.

– Почему?

– Потому что я уже вышел из возраста, когда слушаются приказаний.

Отец побледнел при этом ответе.

– Отлично, – возразил он, – теперь я знаю, как мне быть.

Он позвонил.

Жозеф вошел.

– Перевезите мои вещи в гостиницу «Париж», – сказал он моему слуге.

И прошел в свою комнату, где переоделся. Когда он вышел, я подошел к нему.

– Обещайте мне, отец, – сказал я, – не делать никакой неприятности Маргарите.

Отец остановился, посмотрел на меня с презрением и сказал:

– Вы, кажется, с ума сошли.

Затем он вышел, сильно хлопнув дверью.

Я тоже вышел, взял экипаж и отправился в Буживаль.

Маргарита ждала меня у окна.

XXI

– Наконец-то, – воскликнула она, бросаясь мне на шею, – ты пришел! Как ты бледен!

Тогда я ей рассказал о разговоре с отцом.

– Ах, боже, я так и думала, – сказала она. – Когда Жозеф появился с известием о приезде твоего отца, я задрожала, как будто узнала о каком-нибудь несчастье.

Бедный друг, это я причинила тебе такую неприятность. Может быть, для тебя будет лучше бросить меня и не порывать с отцом. Но ведь я ему ничего не сделала. Мы живем очень тихо, а будем жить еще тише. Он сам знает, что тебе нужна любовница, и он должен быть счастлив, что ты встретил меня, ведь я тебя люблю и не предъявляю к тебе чрезмерных требований. Ты ему открыл наши дальнейшие планы?

– Да, и это его больше всего сердит, потому что в нашем решении он видит доказательство нашей взаимной любви.