Дамское оружие
Шрифт:
Со своей родословной Павел Сергеевич носился, как курица с яйцом. Сегодня он пригласил в гости какую-то тётушку, которая уже битый час несла небылицы о славном роде Гусаковых, крепких хозяевах, прижимистых купцах, становом хребте русского торгового люда. Это – с одной стороны. С другой, как выяснила тетушка, род Гусаковых восходит к славному роду Корсаковых, который дал миру мореплавателей, государственных мужей, офицеров.
В подтверждении этого сухопарая, как и Гусаков, тетка (как же, аристократы! тонки в кости, крепки духом) зашуршала бумажным рулоном, раскатала скрученный валиком лист. Ткнула в него указкой,
– Вы обратили внимание? – острый кончик указки скользнул в блеклый, карандашный кружок, размещенный в центре развернутого листа, из которого паутиной во все стороны полезли тонкие карандашные нити, – вот это – Петр Степанович Гусаков. Можно сказать, глава нашего рода…
Гости с демонстративным вниманием следили за указкой тетушки. Балканов украдкой глянул на Иру. Она с увлечением смотрела на лист. Наверное, смотрит, думает – вот они, петербуржцы, они другие! Они помнят и чтут своих родственников до седьмого колена, их не собьешь сказочками о прекрасном прошлом и замечательном настоящем. Они всему знают цену и обо всём имеют собственное мнение…
Не удивительно, когда-то и Балканов так думал. И тоже хотел было покопаться в своей родословной. Правда, его корни уходили не в богатую, унавоженную историей, питерскую землю, а в суховатый суглинок тверского края. Но сразу наткнулся на какую-то неприглядную историю с бабушкиной сестрой, которая то ли убила, то ли просто бросила годовалого ребенка и сама подалась в город, да там и сгинула. И это как-то моментально охладило его исследовательский пыл. Балканов понял, что история всякого рода – будь он хоть трижды аристократический, или самый простецкий, от сохи – есть выпячивание отдельных достоинств и тщательное сокрытие темных пятен. А темных пятен в истории всякого рода предостаточно! И может быть, умершие предки только спасибо скажут тем, кто не станет тревожить ушедшие тени. Да и зачем? Спите, дорогие родственники, я не стану будить вас понапрасну! Пусть история будет вам колыбелью, раскачивающейся над бездной времен…
Родословная нужна людям вроде Гусакова. Им необходимо чем-то укорять настоящее, швырять ему в глаза свои фамильные бриллианты. Дескать, вот они – наша семейная гордость! Во все времена их ценили и только ты – о, ничтожное время! – пролетаешь мимо, не сумев распознать достойного! Так знай же, ты уйдешь, исчезнешь, растворишься, а род Гусаковых сверкающей цепью устремится в бесконечность. И одно из самых заметных звеньев этой замечательной цепи – Павел Сергеевич Гусаков!…
Балканов слушал скрипучий голос тетушки. Гусаков сидел рядом с теткой, важный, горделиво подбоченясь. Вера сидела чуть поодаль, спокойная, улыбчивая. Но в глубине её глаз, казалось, застыла ирония. Она-то, Вера, со своим сметливым, природным умом понимает, что такое её благоверный? Да и он в глубине души, вероятно, сознает свою никчемность! Если бы не она, эта простоволосая провинциалка с плоским, круглым лицом, не было бы ни богато накрытого стола в доме на берегу Ладоги, ни уютного абажура, ни тетушки с её ироничной надменностью и преклонением перед собственной родословной…
– …и потому я полагаю, Павлуша, тебе давно уже пора заняться ходатайством об изменении фамилии. Гусаков-Корсаков звучит намного импозантнее, чем просто Гусаков! Как ты полагаешь, Паша? – тетка с аристократической надменностью посмотрела на взволнованного
Гусаков сгорбился под тяжестью исторической необходимости. Вера испуганно глянула на него, перевела взгляд на тетушку.
– Это что же, мне теперь придется все документы переделывать? – она хмыкнула. – Да вы представляете себе, во что это обойдется?..
Вера перевела взгляд с лица мужа на недовольную физиономию тетушки. Гусаков, видя боевое настроение супруги, решительно сузил глазки.
– Неужели ты не понимаешь, что это чрезвычайно важно?– стараясь выглядеть значительным, спросил он.
Вера замахала руками.
– Для кого важно? Для меня? Для моих детей? – она рассмеялась. – Да вы что? Их же в школе засмеют! Сто лет были Гусаковы, а тут на тебе – Гусаковы да ещё Корсаковы! Ну, не смешно? – она посмотрела вокруг, ища поддержки у сидящих за столом.
Проректор института, в котором работал Гусаков, доел четвертый бутерброд с осетриной и вытер губы скомканной салфеткой, лежащей рядом с тарелкой.
– Осмелюсь заметить, – вкрадчиво начал он, – по моим наблюдениям, аристократические фамилии в ближайшем будущем будут в моде. И соответственно – в цене!– он хихикнул.
В глубине души он, вероятно, потешался над подчиненным ему аристократом. Но старался подыграть. Четыре бутерброда с осетриной и предстоящая программа вечера требовали лояльности к слабостям хозяев.
– Что значит – в цене? – язвительно усмехнулась Вера. – Деньги за них, что ли, будут приплачивать? Или от налогов освобождать?
Её широкое лицо раскраснелась, глаза блестели. Ей бы сейчас рогатину да на медведя…
– Ты всё переводишь в практическую плоскость? – Гусаков поджал губы. – Я понимаю, что вопрос родословной тебя-то как раз не особенно беспокоит…
Гусаков метнул камешек в провинциальный огород Веры. Но она не заметила его намеков. Балканов знал, что Вера старается улавливать только основные эмоции – гнев, боль, страх. На всё остальное просто закрывает глаза. Дело, которое она тащила на себе, требовало толстой кожи. И она её нарастила. Как и Балканов. На всё эмоций не хватит – захлебнешься…
– Да, меня это не особо беспокоит! – простодушно заметила Вера. – Но только кто мне оплатит переоформление документов? Справок? Счетов? Вы себе представить не можете, какая это морока? Анна Петровна, вы пошутили?
Вера перевела взгляд на тетушку. Анна Петровна переглянулась с Гусаковым. Тетушка с племянником напоминали заговорщиков.
– Нет, я вполне серьезно! – пророкотала старуха. – Такими вещами, как родословная, не шутят.
Вера зацепилась за сочувствующий взгляд Балканова.
– Андрей, а ты-то что думаешь?
Балканову боялся сорваться. Но за Веру надо было вступиться. Он её уважал.
– С одной стороны, я понимаю чувства Павла Сергеевича… – дипломатично заметил Балканов. – Всё-таки, восстановление исторической справедливости, как и справедливости вообще, дело нужное… Другой вопрос, – не приведет ли это к некоторым неудобствам? Скажем так, – восстанавливая одну справедливость, не попираем ли мы другую?