Дамы и господа
Шрифт:
А кстати, почему вообще так получилось? По каким причинам Агафоклея не воспользовалась возможностью жить в столице, ради которой многие и выходят замуж?
На этот вопрос нет не только ответа, но даже и намеков. Понятно, что Феклуша вышла замуж без любви, ее мнения никто не спрашивал. Но это мало что объясняет. Напротив, возможность изменить свою жизнь и стать столичной дамой может примирить с самым скверным выбором родителей. Марк Федорович, однако же, был личностью обаятельной. Одна из внучек Полторацкого так отзывалась о нем: «Очень красивый и добрый человек,
И вот за этим милейшим красавцем супруга в столицу не поехала. Похоже, Агафоклея вполне довольствовалась тем, что теперь она замужняя дама, родители ей не указ и появилась возможность делать все, что душе угодно.
Выбор был небольшой. У Агафоклеи, собственно, только и имелось что небольшое имение Грузины, получившее название от иконы Грузинской Божьей матери, хранившейся в здешней церкви.
Даже на самый непритязательный взгляд Грузины не представляли собой ничего замечательного. Мост из прыгающих под колесами экипажей бревен, девять крестьянских изб по правую сторону от дороги, и дом слева, который лишь с большой натяжкой можно было назвать барским. Где-то вдалеке сараи с провалившимися соломенными крышами и надсадно мычащими тощими коровами.
…Когда Полторацкий, соскучившись по своей Феклуше, прикатил в Грузины, то немало удивился за короткий срок происшедшим изменениям. Немногочисленная челядь, вся как один, кроме старых и малых, занята на работах: кто чистил заросшие пруды, кто латал сараи, а кто-то вывозил скопившийся за годы мусор. От дел отставлен был только староста, собственноручно битый молодой барыней за воровство, «нерадение к службе» и с тоскою ожидавший решения своей дальнейшей участи.
Муж думал, что женина горячка вот-вот пройдет, но в очередную побывку в Грузинах узнал: Агафоклея заняла у соседей крупную сумму денег, а стало быть, все только начинается.
И вот тогда Полторацкий принял мудрое решение: не касаться хозяйственных дел, все передоверить супруге, и никогда не изменял ему. По выражению их с Агафоклеей Александровной внучки, «энергичная личность бабушки стушевала его личность». Хозяйке Грузин не было и тридцати, когда имение совершенно преобразилось. В центре усадьбы вырос трехэтажный огромный дом с великолепной отделкой. Его вполне можно было назвать дворцом. Есть предположения, правда, документально не доказанные, что он был построен Растрелли.
Здание состояло из ста двадцати комнат, интерьер которых мог поспорить с убранством апартаментов столичной знати. Спальня хозяйки была декорирована розовым мрамором. По оценке специалистов, занимавшихся историей русских усадеб, «постройка столь крупного каменного сооружения в усадьбе, сравнительно далеко расположенной от обеих столиц, была весьма редким для того времени явлением».
Перед господским домом располагались роскошные цветники, а за ними парк с прудом, островами, мостиками, беседками, статуями и другими, как сообщалось, «бесчисленными затеями».
Внимательный глаз уловил бы некую особенность в планировке усадьбы. Она заключалась в том, что хозяйственные
Все хозяйственные постройки поражали своими масштабами и основательностью. Конный двор вмещал до 250 лошадей. Поголовье рогатого скота числом до 600 штук размещалось в помещениях из жженного кирпича под черепичной крышей. Такой же вид имели обширные риги, оранжереи, теплицы, мастерские…
Хозяйство действительно преогромное. Вероятно, в России того времени едва ли возможно было сыскать женщину, которая, подобно Полторацкой, единолично, никому ничего не передоверяя, справлялась с делом, хватившим бы на несколько мужчин. На берегах Невы сверстницы Агафоклеи Александровны танцевали менуэты, щебетали по-французски. Нежные личики, не знавшие ни ветра, ни дождя, ни солнечных лучей, и затейливые наряды делали их похожими на «сахарных куколок», созданных для одного лишь «пантомима любви».
…Конечно, и среди представительниц света, казалось бы, при их богатстве не нуждавшихся в приращении своего загородного хозяйства, иногда встречались женщины, прекрасно справлявшиеся с ролью помещицы. Они имели интерес к жизни «на земле», до мелочей «входили во все подробности сельского домоводства и экономии, знали счет денежке…»
«За гуся по 13 алтын, за утку 6 алтын, за индейку 10 алтын… и те деньги, конечно, выслать все сполна», — такое распоряжение дает управителю царевна Прасковья Ивановна, присовокупляя недовольно: «А быки и бараны от тебя высланы худые».
Рьяно занималась устройством своего загородного хозяйства и «чернобровая жена» Петра, императрица Екатерина I. Ею собственноручно велась подробнейшая ведомость «денежных получек и издержек от хозяйственных занятий». Прочие бездельницы могли бы взять пример со своей царицы: то она посещает огород, то принимает от садовников цветы, огурцы и фрукты, то заходит на конюшню «смотреть экипажи и лошадей…»
Барыни XVIII века, судя по их портретам, сплошь представлялись существами далекими от прозы жизни. Между тем, например, графиня Е.М.Румянцева учредила шерстяно-шелковую ткацкую фабрику для выработки чулок и ковров, занималась разведением лошадей, приторговывала, когда выпадал удобный случай, недвижимостью.
На зависть соседям Полторацкая расширяла свои владения, скупала земли не только в Тверской губернии, но и в весьма отдаленном Оренбургском крае.
От услуг управляющих она решительно отказалась. И правильно сделала. Нередко именно им беспечные дворяне, не имевшие охоты заниматься «прозой жизни», были обязаны своим разорением. Передав добро в чужие руки, они в конце концов оказывались в долгах. Так получилось, например, у Пушкиных: их управляющий открыл свой магазин на Невском, а им самим приходилось экономить на свечках.