Дамы и господа
Шрифт:
Варенька Богданович… Мы еще почти ничего не рассказали о ней, появившейся на свет при столь драматических обстоятельствах. Она и сама о них мало что знала: Варвара Петровна не любила вдаваться в подробности своей жизни. Если ее сердце и приоткрывалось, то только Ивану Сергеевичу.
Дочь за все время не слышала от нее ни одной жалобы: ни на неудавшуюся семейную жизнь, ни на сокрушительные материальные потери, ни на сыновей, живших по-своему, ни на печальную юность.
Лишь случай позволил Варе понять, что в глубине души матери таится прежняя боль. Однажды
Когда Варя, бродившая с матерью по пустому дому, направилась к очередной двери, намереваясь ее открыть, то услышала за спиной материнский вопль: «Не тронь! Не тронь! Это проклятые комнаты».
И Варя поняла: что-то жуткое связано у матери с тем, что ей пришлось пережить за этими дверьми.
Лишь в одном письме, посланном пятнадцатилетней дочери, Варвара Петровна призналась: «Сироты не бывают долго детьми… Я была одна в мире».
…В шестнадцать лет Варя Богданович не могла не задумываться, при каких обстоятельствах появилась в тургеневском доме.
Разумеется, ее положение воспитанницы Варвары Петровны — так в доме было объявлено — заставляло девушку быть сдержанной, осмотрительной и не задавать лишних вопросов. Тургенева, правда, не раз давала Варе понять, что она ее родная дочь.
Воспоминания о детстве у Богданович окрашены в светлые тона:
«Любила меня Варвара Петровна, говорят, даже больше, чем сыновей своих в детстве. Наряжала меня роскошно, все было из магазина Salomon (хозяина дорогого и модного петербургского магазина. — Л.Т.) — знаменитости тогда. Куклы и игрушки мои возбуждали зависть моих маленьких гостей. Самые лучшие детские книги высылались мне Николаем Сергеевичем из Петербурга. Мучением же назвать нельзя заслуженные и незаслуженные иногда выговоры и наказания за детские проступки. Самым жестоким наказанием была ссылка в угол, где мне ставили стул, на котором я должна была, по мере вины, просидеть 2 или 3 часа, а иногда и более…»
Чтобы дочери было не скучно, Тургенева взяла на воспитание крепостную девочку Мавру, одних лет с Варей.
Старалась Варвара Петровна обеспечить дочь и на будущее. На ее имя был положен капитал в пятьдесят тысяч рублей. А в день совершеннолетия Варя получила от своей матери шкатулку, где лежало на двадцать восемь тысяч украшений из бриллиантов.
Однако стараниями умной и дальновидной Варвары Петровны у нее в руках оказался куда более надежный капитал, нежели деньги и драгоценности. С малых лет у Вари были гувернантки и учителя, а потом мать поместила ее в хороший пансион. В результате Варвара Богданович в совершенстве овладела четырьмя языками, умела играть на фортепьяно.
Вот еще один пример, насколько всякое знание и умение может пригодиться в жизни! В силу некоторых обстоятельств оказавшись в затруднительном материальном положении, Варвара Николаевна «давала на дому уроки музыки, готовила учеников к вступительным экзаменам в разные учебные заведения, репетировала гимназистов и гимназисток. Она также была учительницей французского языка и географии в егорьевской прогимназии».
Варвара Петровна смотрела далеко вперед и всеми силами старалась,
— Перестань, Иван, ты испортишь ребенка…
Их приязнь, впрочем, в дальнейшем оказалась поколеблена. Это случилось после смерти Варвары Петровны, когда, как сплошь да рядом бывает, «в отношение между людьми вторглись деньги. Все заволновалось, и много мути, схороненной на дне души человеческой, поднялось на поверхность».
…На двадцать четвертом году жизни Варвара Николаевна вышла замуж за рязанского помещика Д.П.Житова, прожила в Егорьевске сорок четыре года, где и окончила свой век.
Жизнь, очевидно, не баловала ее. Неоднократно она просила материальной помощи у Ивана Сергеевича, имя которого было уже овеяно большой славой. Не в правилах благородного сердца писателя было отказывать, и он посылал госпоже Житовой деньги, сопровождая это теплыми письмами. Но когда незадолго до кончины Тургенева, тяжко болевшего, она предложила приехать во Францию, чтобы ухаживать за ним, он не согласился.
…В Варвару Николаевну Житову было выпущено немало критических стрел за опубликованные ею в «Вестнике Европы» за 1884 год «Воспоминания о семье И.С.Тургенева». Ей ставили в вину, что она здесь «явилась защитницей Варвары Петровны Тургеневой».
Создается впечатление, что упрекавшие в этом Житову люди вовсе не читали ее мемуаров. О порядках, царивших в Спасском, о самовластии женщины порой до жестокости тяжелого характера здесь сказано совершенно откровенно. В.Н.Житова вовсе не уклонялась от печальной правды и именно это ставила себе в заслугу. «В моей характеристике Варваре Петровне, — писала она, — ярко виден источник ненависти Ивана Сергеевича к крепостничеству».
Однако чувство справедливости, а к нему, конечно, примешивались родственные мотивы, подвигли дочь Варвары Петровны взглянуть на свою мать как на жертву таких жизненных обстоятельств, которые не могли пройти бесследно для любой женщины.
И убежденность в этом давала Житовой право и силы добавить иные краски в портрет той, которая подарила России одного из самых гениальных писателей.
Дочь Тургеневой писала, что историческая характеристика Варвары Петровны во многом сложилась на основе рассказов, «почерпнутых из неверных источников, от людей, не живших с нею, не знавших или не понимавших ее, рассказов, перешедших уже в область легенд, допускающих и преувеличение, и добавление собственной фантазии».
Воспоминания Житовой убеждают: мать Ивана Сергеевича — фигура трагическая, способная вызвать разного рода раздумья, в частности и о том, к чему приводит бескомпромиссность. Варвара Петровна сама, своей неуступчивостью тому, что уже не в ее власти было изменить, мучила себя так, как едва ли это мог сделать самый заклятый враг.