Дань псам

Эриксон Стивен

Грантл огляделся и увидел звезды на спокойном ночном небе.

Дверь под ним открылась, кто-то вывалился наружу и тут же начал блевать, кашляя, плюясь и ругаясь.

Мастер Квел.

Грантл спустился по запасному колесу и на подгибающихся ногах подошел к колдуну.

Тот все стоял на четвереньках, избавляясь от последних крох обеда. — Ох, — простонал он, — голова болит!

Финт встала рядом с Грантлом. Она потеряла железный шишак, волосы свисали потными прядями, обрамляя круглое лицо. — Думала, к нам запрыгнул треклятый тигр, — сказала она. — Но это

был ты. Вот задал демону! Значит, правда, твои наколки вовсе не наколки!

Гланно Тряп спрыгнул и едва увернулся от зубов ближайшей лошади. — Видели, как летел Амба Бревно? Боги, вот было дурелище!

— Дуре что? — нахмурился Грантл.

— Дурацкое зрелище, — пояснила Финт. — Или зрелищная дурость. А ты Солтейкен?

Он бросил косой взгляд и отправился исследовать местность.

Задача оказалась простой. Они на острове. Очень маленьком острове — едва пятидесяти шагов в ширину. Коралловый песок серебрится под звездным светом. Посередине растут две пальмы. Рифы полностью окружили островок, высовывая подобные змеиной спине гребни в тысяче шагов по мелководью. Поблизости виднеются другие острова, едва ли больше этого. Они тянутся, походя на рассыпанное ожерелье. До ближайшего около трех тысяч шагов.

Вернувшись, он увидел, как с крыши кареты падает труп. Миг спустя труп сел. — Ой, — сказал он.

Трелль вылез из повозки; за ним вышла ведьма Чудная Наперстянка, чертовски бледная. Едва сделав два шага, она плюхнулась на песок. Маппо увидел Грантла и пошел к нему.

— Догадываюсь, — начал он, — что мы встретили в Королевстве Худа нечто неожиданное.

— Не знаю. Я там был в первый раз.

— Неожиданное? — фыркнула Финт. — Скорее безумное. Все мертвецы вселенной вышли в поход.

— Зачем? — спросил Грантл.

— Может, не зачем, а от чего.

«От чего? Отступают? Да, это тревожная мысль. Если мертвецы боятся…»

— Обыкновенно, — бормотала Финт, — королевство мертвых — самое спокойное место. Но в последние несколько лет… Что-то там творится. — Она оглянулась на Квела. — Если не сработало, Мастер Квел, что делать будем?

Стоявший на четвереньках поднял голову: — Ты же их не видишь, так?

— Кого?

— Мы не добрались до проклятых врат.

— Но тогда, куда…

— Потому что врат НЕ БЫЛО! — взвизгнул маг.

Наступило долгое молчание.

Неупокоенный собирал неподалеку ракушки.

* * *

Водянистые глазки Джулы Бревна взирали на Чудную Наперстянку с мечтательным восторгом. Заметив это, Амба постарался сделать выражение своих глаз еще более восхищенным, таким, чтобы она, решись наконец оглянуться, сразу поняла: для нее годится лишь один, лишь тот, что справа. Время тянулось; молчаливое состязание становилось все яростнее.

Левая нога Амбы все еще болела от поясницы до кончиков пальцев, и еще у него остался только один мокасин; но песок тут теплый, так что все совсем неплохо.

Наперстянка встречалась с Мастером Квелом, жутким полосатым мужиком и обросшим волосьями громадиной-огром по имени Маппо. Он решил, что все они важные люди — но

водить с ними близкое знакомство ему не хочется (разумеется, за исключением Чудной Наперстянки). Даже находиться близко вредно для здоровья. Головы взрываются, сердца лопаются — он видел все собственными глазами, давным-давно, когда был мальцом (но гораздо больше мальца — Джулы!). Семья наконец решила сразиться с малазанами, подобно ядовитым грибам проникшим на родные болота. Правил тогда Буна Бревно, до тех пор, пока его не съела жаба; но это ближайшие братья Буны — пожелавшие выйти на ближний бой — погибли одним махом. Взрывались головы. Вскипали кишки. Лопались сердца. Конечно, нужно уметь правильно уворачиваться. Маршалы и их подмаршалы были умными, а быть умными значит быть быстрыми; поэтому, когда летели стрелы, дротики и волны магии, они уворачивались. А те вокруг, что пытались быть умными, были не особенно умными, а значит, не особенно быстрыми, ну, они уворачивались слишком медленно…

Джула наконец вздохнул, признав поражение, и поглядел на Амбу: — Поверить не могу, что спас тебя.

— Я тоже. Не стоило оно того.

— Вот почему поверить не могу. Но она должна была увидеть, какой я смелый, какой великодушный и самоотверженный. Она увидела бы, что я лучше, ведь ты такого не совершил бы.

— Может, и совершил бы. Может, она знает, Джула. К тому же один из тамошних

вонючек пытался открыть дверцу, и если б я его не стащил, он влез бы к ней. Вот что она увидела.

— Ты не смог его стащить.

— Откуда знаешь?

— Ты ударил его лицом.

Амба снова пощупал нос и поморщился. Потом усмехнулся: — Она видела то, что видела, и видела она не тебя.

— Она видела мои руки, поднимающие тебя назад. Она видела!

— Не видела. Я постарался прикрыть их… э… своей рубашкой.

— Врешь.

— Сам врешь.

— Нет, ты.

— Ты!

— Можешь болтать что хочешь, Амба. Я спас тебя…

— То есть стащил с меня мокасин.

— Случайность.

— Да? Тогда где он?

— Упал на сторону.

— Нет, не упал. Я проверил твой мешок, Джула. Ты вовсе не спасти меня пытался, а стащить мокасин, потому что это твой любимый мокасин. Давай обратно.

— Против закона смотреть чужие мешки.

— Закона болот? Разве тут болото? Непохоже.

— Неважно. Ты нарушил закон. К тому же ты нашел запасной мокасин.

— Один запасной?

— Точно.

— Тогда почему он набит письмами от моей любимой?

— Какими письмами?

— Теми, что мы с ней пишем друг дружке. Теми, что я храню в мокасине. Именно теми, Джула.

— Теперь ясно, как много раз ты нарушал закон. Ты писал любовные письма — причем сам себе, это ж ясень пень — и прятал в моем запасном мокасине!

— А ты так и не заметил.

— Я бы заметил, если бы знал.

— Но ты же не знал, а? К тому же у тебя нет запасного мокасина, ведь я его украл.

— Вот почему я украл его обратно.

— Ты не мог украсть обратно, когда не знал, что он украден в первый раз. Это была простая кража. И противозаконная.