Дань псам
Шрифт:
— Извини…те, вы сказали записки?
Быстрый кивок, пауза; изо рта потекли новые струйки бурого сока. — И на них записаны все подробности о том теле. Пес ли это, или кошка, или червяк с зелеными полосами. Или человек. Всякие вещи вроде цвета волос, глаз и так дальше — все записаны в записочках, что в сумочках внутри мешочков. Видите ли, это инструкции, они говорят мешочку, какого сорта мешочком ему быть. Некоторые мешочки для печени, другие для кожи, мозгов или легких. Когда мать и отец сшивают свои мешочки, получается ребенок. Понимаете ли, они их сшивают половинка на половинку, потому отродье похоже и
— Полагаю, достойный господин, что-то воистину выбежит из города. Если вас прежде не забьют камнями.
Возчик скривил рот. — Вот в том и проблема мира, не так ли? Нет уважения к приключениям!
— Это очень важная встреча.
Искарал Паст кивнул с прежней очаровательной улыбкой.
Сордико Шквал вздохнула. — Это официальное дело Храма.
Он кивнул еще раз.
— Мне не нужно сопровождение.
— Тебе не нужно простое сопровождение, — заявил Паст. — Тебе нужен я, и ты меня получишь! — Тут он склонил голову и облизнулся. — Не так ли? Хе, хе! И она увидит, что со мною все самое невообразимое становится возможным! Да, я стану огромным ходячим пенисом!
— И так уже, — сказала Сордико Шквал.
— Уже? Что уже, дражайшая? Пора идти, иначе опоздаем!
— Искарал Паст, ты мне не нужен.
— Ты так говоришь, но глаза твои твердят иное.
— Мои глаза, — отбрила она, — рады были бы увидеть тебя на Высокой Виселице. Надеюсь все же, что город, услышав о твоей мучительной смерти, не вспыхнет спонтанным торжеством и не посадит меня на золотой престол славословия!
— И о чем это она? Никто даже не знает, что я здесь! И к чему ей желать золотого трона? Зачем трон, если у нее есть я? — Он снова облизнулся и обновил улыбку. — Веди, любимая. Я обещаю быть в высшей степени официозным на официальной встрече. В конце концов, не я ли Маг Теней? Не простой Верховный Жрец, но Подпирающий Небо Жрец! Привлекающий Взоры Жрец! Я не выскажу мнения… конечно, если меня не будут просить. Нет, я буду твердым и мудрым, я оставлю пустую болтовню сладким служкам. — Он присел. — Которых очень скоро заставлю себе послужить!
Его руки изогнулись в жесте странном, нет, привлекательном, ибо фонтаны смирения забили в возлюбленных очах, обеспечив Искарала Паста образом совершенства, который можно будет воскресить в памяти ночью под одеялом в постели с Могорой, храпящей сквозь отложенные в носу паучачьи яйца.
— Ты действительно будешь нем, Искарал Паст. Та, с кем я буду говорить, не выносит глупцов, так что не пытайся встревать, дабы не оказаться фатально навязчивым. — Она помедлила, покачала головой: — И все же не могу представить тебя ненавязчивым. Наверное, стоит прекратить увещевания. Надеюсь, ты вызовешь ее гнев и будешь мгновенно уничтожен. А я вскорости избавлюсь от твоих вонючих бхок’аралов и не менее вонючей жены. — Тут она удивилась сама себе: — Слушай! Эти мысли были предназначены для меня одной! Твое влияние на редкость развращает, Искарал Паст.
— Скоро мы будем близки, как горошины в стручке! В том крошечном, остром стручке, что прилипает ко всему, особенно к волосам в паху, когда ты вынужден пописать в кустарнике. — Он потянулся
Она вроде бы хотела отпрянуть… нет, нет, всему виной его хрупкое и деликатное самоуважение, припадок мнительности, но они быстро исчезнут под новым штукатурным слоем обольстительной улыбки.
Они вышли из храма через резко используемую боковую дверцу, успев захлопнуть ее как раз перед носами бхок’аралов, бурей преследовавшими их по коридору.
На улице жуткий солнцепек, а Сордико Шквал кажется равнодушной к атмосферическим невзгодам — ужас, ни одной тучки вокруг! Хуже чем Семиградье, и ни одной расселины поблизости.
Жалкие толпы, сквозь которые пришлось протискиваться, море недовольных лиц, оборачивавшихся на каждый деликатный тычок его локтей. Паст с трудом поспевал за длинноногой Верховной Жрицей. — Длинные ножки, да! ох. Ох ох ох. Поглядите, как они косят пространство, поглядите на колыхания округлых…
— Тихо! — прошипела жрица через красивое плечико.
— Темный Трон понял. Да, понял. Он увидел необходимость нашей с тобою встречи. Воссоединения наиболее совершенных людей Тени. Любовь из книги волшебных сказок — чудная невинная женщина — но не столь уж невинная, смеем надеяться — и доблестный муж с бравой улыбкой и горячими мышцами. Э… разве я не гора мышц? Я даже могу шевелить ушами, когда возникает нужда — а сейчас нет нужды доказывать. Она не любит спесивых типов, ведь она такая нежная и все прочее. И скоро…
— Не растопыривай дурацкие локти, недоносок!
— … сияние славы отнесет нас …
— Извинись, чтоб тебя!
— Что?
Какой-то здоровенный олух встал на пути Искарала Паста. По выражению плоского лица можно было заключить, что он рассматривает нечто найденное на самом дне ночного горшка. — Я сказал, что жду извинений, хорек крысорожий!
Паст фыркнул: — О, глядите, какой-то здоровенный олух с плоским лицом смотрит на меня словно на нечто найденное на самом дне ночного горшка! И желает, чтобы Я извинился! И я извинюсь, добрый господин, как только вы извинитесь за олуховость и горшколичность — фактически, за самое ваше существование!
Огромная обезьянья лапища потянулась к его горлу. Она была такой обезьяньей, что практически не имела отставленного большого пальца (по крайней мере, так Искарал Паст позже расскажет бормочущей толпе лупоглазых бхок’аралов).
Естественно, он игнорировал лапищу и протянул свою руку к промежности олуха, потянул взад-вперед и покрутил туда-сюда, так что скот с писком согнулся вдвое и упал мешком дынь на грязные камни, где и скорчился самым жалким образом.
Искарал Паст переступил через него и поспешил вослед Сордико Шквал, которая, надо сказать, ускорила шаги до предела — одежды буквально развевались за спиной.
— Грубость некоторых людей! — пропыхтел Паст, когда они прибыли к скромному зданию неподалеку от Башни Шептуна. Ворота оказались запертыми, и Сордико потянула за веревку, растревожив где-то внутри колокольчик.
Они ждали.
За воротами загремели цепи, затем прочные створки крякнули, раскрылись, испустив тучу ржавчины с петель.
— Похоже, посетители здесь редки?
— С этого момента, — сказала Сордико Шквал, — ты станешь молчаливым, Искарал Паст.
— Стану?
— Станешь.