Дань псам
Шрифт:
— Лорд Раэст, — сказала Хватка с поклоном. — Я друг Ганоэса Парана. Если припомните, мы встречал…
— Я знаю, кто ты, капрал Хватка, — ответил лич глубоким, раскатистым голосом.
— А это сержант Дергун…
— Чего вам нужно?
— Нужно найти Ганоэса Парана.
— Он не здесь.
— Нужно передать ему послание.
— Зачем?
Хватка глянула на Дергунчика, потом снова на Раэста. — Ну, это сложная история… Можно войти?
Мертвые глаза Раэста надолго вперились в нее. Затем он спросил: — Вы ожидаете, что я и напитки подавать буду?
— Э…
Джагут отступил.
Хватка обошла его и замерла, сделал несколько шагов. Дергунчик протиснулся следом. Они были в сводчатой передней. Под ногами грубый черный камень. Напротив входа двойная дверь, узкий коридор идет налево и направо. Воздух сухой и теплый, пахнет недавно вскопанной землей — Дергунчик вспомнил подвалы «К’рул-бара».
— Могилки копали? — спросил он и чертыхнулся про себя, пытаясь игнорировать дикий взгляд Хватки.
Раэст захлопнул дверь и развернулся к ним: — Какого рода напитки предпочитаете, сержант Дергун? Боюсь, в доме у меня ничего не прикопано. Хотя, если пожелаете…
— Нет, спасибо, — поспешно сказала Хватка.
Дергунчик смог лишь молча кивнуть. Во рту у него пересохло, язык куском кожи прилип к небу. Еще ему хотелось отлить. Сержант подумал было спросить у Джагута дорогу к ватерклозету… но это вдруг показалось столь же неуместным, как требование отдать все деньги или еще что-то подобное.
Раэст поглядел на них, не спеша нарушать молчание. Затем сказал: — Идите за мной, если так нужно.
Мокасины на ногах лича громко шаркали по полу. Шуршала одежда, хрустели кольца доспеха. Раэст подошел к двойным дверям и открыл их.
За ними оказалась комната с каменным очагом, в котором лениво плясало пламя, и двумя широкими креслами с высокими спинками. Ножки утопали в густом ковре, украшенном загадочными, смутно различимыми в полумраке геометрическими узорами. Стены скрывались под гобеленами; один был явно малазанского происхождения — или антанского, учитывая тему изображения (какая-то древняя придворная церемония со смыслом давно позабытым, но, несомненно, важным для Дома Паранов), второй гобелен, местной работы, изображал сцену Лунной Ночи, когда Отродье Луны опустилось, скребя днищем по высоким зданиям города, и драконы сражались в ночном небе, и Раэст пытался захватить Даруджистан. Центром сюжета были драконы — один черный, с серебряной гривой, а другой цвета тусклой бронзы. Когти и клыки сражающихся тварей сплетались, сверху видно было днище Отродья Луны, внизу — силуэты крыш и шпилей, а в воздухе мелькали Великие Вороны.
— Неплохо, — пробормотала Хватка, разглядывая изображение.
Дергунчик хмыкнул, потому что не был большим ценителем искусства — ему достаточно было общего понимания сюжета. В глубине души он считал талант рисовальщика самым бесполезным изо всех и благодарил богов, что не проклят подобной гадостью. В воспоминаниях о великих событиях, свидетелем которых он был, остались лишь фигурки людей, похожие на куклы из палочек; но ему было достаточно. При этом сержант думал, что так видят мир почти все вокруг.
Раэст указал на кресла. — Садитесь, — сказал он тоном, мало похожим на приглашение.
— Ни имею понятия, — неловко улыбаясь, сказала Хватка. — Мы надеялись, что вы что-то предложите.
— Я много чего могу предложить, но все это не относится к вашей надобности.
Дергунчик прищурился, но промолчал.
Хватка несколько раз открывала рот, пытаясь придумать ответ; эти движения напомнили Дергунчику о рыбе, пойманной в сеть и вываленной на палубу его рыбацкой лодки. «Пока я не выпотрошил ее. А может, это чепуха. Может, я видел рыбу на палубе чьей-то лодки. Как можно проверить? Как я…»
— Пришла мне на ум одна возможность, — сказал Раэст. — Полагаю, будет нужно, чтобы хотя бы один из вас был адептом Колоды Драконов. Или был наделен таким талантом.
— Понимаю, — ответила Хватка. — Ну, мне случалось мазнуть Колоду.
— Ты рисовальщица Карт?
— Что? О нет, не так мазнуть. Я имела в виду, случалось держать в руках парочку карт.
— Такой контакт повредил тебе, сержант Хватка?
— Как повредил?
— Возможно, ты сошла с ума?
Женщина выпрямила спину. — Погодите. Как, во имя Худа, я могу сама узнать, что сошла с ума?
— Вот именно, — отозвался Раэст и замолчал.
Дергунчик уставился на Джагута. — Хва, — шепнул он в конце концов.
Она отчаянно скривилась: — Чего тебе еще, Дергун?
— Ублюдок нас дурит.
Выпучив глаза, она перевела взор на Джагута.
Тот пожал плечами: — Всем иногда нужно развлекаться. В наши дни трудно найти компанию.
— И, когда собеседники являются, — бросил Дергунчик, — ты мешаешь их с грязью? Тебе не приходит в голову, жуткий лич, что одно связано с другим?
— Мешаю с грязью? Не думаю. Это скорее… дружеское презрение.
— Тебе многое нужно узнать о людях, Джагут.
— Несомненно, сержант Дергун. Увы, мне не хочется предпринимать подобные усилия.
— Ого? А какие усилия тебе хочется предпринимать?
— Когда пойму, то сообщу, если это будет интересно мне или тебе. Но я не имею представления, возможно ли связаться с Ганоэсом Параном. Возможно, если вы расскажете о сути нынешнего кризиса, я смогу помочь, не предпринимая опасных и отчаянных действий, могущих серьезно рассердить меня.
— Худ упаси нас сделать это! — прорычал Дергунчик.
— Худ мало кого может спасти, — заметил Раэст.
— Не могу поверить, что ему нравятся Дома Азата, — сказала Хватка, уже оправившаяся от потрясения, раздражения и, может быть, даже негодования. — Они захватывают души и существ вроде вас, Раэст.
— Сомневаюсь, что нахожусь в первых строках списка желаний Худа, — ответил неупокоенный.
Дергунчик хохотнул: — Ладно, я наконец понял твое чувство юмора. Бездна, раньше я считал скучными малазанских морпехов! Чудно, Раэст. Давай сыграем в игру серьезно. Если ты нам поможешь, мы сделаем что-то в ответ. То, что сможем. Не проси чего-то вроде «выньте меня отсюда» или вроде того. Знаешь, чего-то другого проси.