Данные достоверны
Шрифт:
* * *
В конце октября Линьков сообщил, что ему разрешен вылет в Москву, и приказал мне вернуться на Булево болото, чтобы договориться о командовании отрядом в его отсутствие, а также о проведении некоторых операций в Микашевичах и Житковичах.
[130]
Я чувствовал, что уходить с озера Выгоновского рано, и послал соответствующие радиограммы и Григорию Матвеевичу, и в Центр.
Линьков вновь потребовал моего возвращения на Червонное озеро, но Центр
Только в середине ноября, передав руководство барановичской пятеркой Ивану Ивановичу Караваеву, побеседовав в последний раз с людьми, предупредив, чтобы не свертывали работу, но новых людей привлекали только с моего разрешения, я собрался в дорогу.
Попрощался с Бринским, Николаем Велько, с остальными товарищами, потрепал мохнатый загривок Лялюса, надел на плечи вещевой мешок.
Зима медлила в тот год. Болота долго не промерзали, а снег выпадал пушистый, нестойкий.
Путь был тяжелым. Куда тяжелей, чем в сентябре.
12
В месте со мной из лагеря Бринского в деревню Хорустов, лежавшую километров за тридцать от центральной базы Григория Матвеевича Линькова, пришли двадцать пять человек.
Небольшая деревушка утопала в глубоких, мягких снегах. Мирно вились синие дымы над кирпичными трубами.
Наблюдение и разведка показали, что немцев и полицаев в деревне нет.
Мы вышли на неширокую, накатанную санями улочку.
Поставили на входе и выходе из деревни охрану, облюбовали одну из изб, расположились в ней.
Хозяин, бородатый и неразговорчивый, слушал нас, опустив глаза.
Я попросил накормить бойцов, истопить, если можно, баню.
— Сполним...
Хозяин кликнул жену:
— Одевайся, сходи к людям, скажи: партизаны, мол, прибыли... Кормить требуют...
Накинув полушалок, женщина ушла.
Мы разделись, улеглись кто где, отдыхая.
[131]
Прошло с полчаса.
Стукнула дверь на улицу, кто-то заколотил веником по валенкам.
— Здесь, что ли, командир? — спросил недовольный голос.
Я встал в дверях:
— В чем дело?
Пришелец, такой же бородатый, как хозяин, испытующе оглядел мое снаряжение, задержался взглядом на петлицах гимнастерки, стянул шапку:
— Вы кем будете?
— Капитан Черный. А вы кто?
— А я здешний комендант...
— Ах, комендант?.. Ну так поворачивайтесь поживее, господин комендант, делайте, что приказано.
Я с презрением глядел на фашистского ставленника.
Однако комендант не спешил уходить.
— Так не годится, товарищ капитан, — по-прежнему недовольным тоном заявил он. — Чего это? Пришли, понимаешь, распоряжаетесь... У нас другие
— Это что еще за другие? С кем разговариваешь?! Встать, как положено!
Комендант вытянулся, как умел, у порога, замигал.
— Когда здесь партизаны — и порядки будут партизанские, советские, — резко сказал я. — Ясно?
— Да ведь... Товарищ капитан! Я и сам советский! Настала моя очередь недоумевать.
А пришелец объяснял:
— Я советский комендант, товарищ капитан! Партизанами поставлен. А вас что-то не знаю. Впервые вижу.
— Советский?.. Кто же тебя поставил?
— Партизаны.
— Какие партизаны?
— Известно, какие... Вы не сомневайтесь. Кого хотите спросите — подтвердят.
Я повернулся к хозяину избы:
— Правда это?
— Правда, — буркнул тот.
— Ну, что ж. Тогда входите, товарищ комендант. Надеюсь, вам передали мою просьбу накормить бойцов.
Комендант вошел в избу, сел на лавку:
— Передать-то передали... Да только кто так делает? Ввалились в первую попавшую избу, требуете... Ко мне должны были явиться, если вы партизаны.
[132]
— Ну извините, товарищ. Не знали о вашем существовании. Могу повторить нашу просьбу...
— Ишь понимаешь... А куда вы идете-то?
— К Бате идем. С озера Выгоновского.
— Так, так, так... И документы у вас есть?
Наши бойцы улыбались, слушая этот допрос.
— Поверь уж на слово, отец, — сказал я. — Документов я тебе предъявлять никаких не стану. На слово поверь. И корми людей. Измучились и наголодались.
— Накормить — накормлю... Только — непорядок!
Пока хозяин избы по распоряжению коменданта бегал вместе с нашими бойцами, собирал по деревне продукты на обед, я разговорился с советским комендантом Хорустова.
Меня интересовало, давно ли он исполняет свою должность, кто его на эту должность назначил, имеются ли партизанские коменданты в других деревнях, не тревожат ли жителей немцы.
Про себя комендант рассказывал охотно, но кто его назначил на должность — умолчал и фамилий комендантов других деревень не назвал:
— Если вы партизаны — сами должны знать.
Судя по всему, этот человек не лгал. Видимо, поблизости держался какой-то крупный партизанский отряд, мне пока неизвестный, и комендант не намерен был говорить первому встречному о своих товарищах.
— Значит, немцы вас не тревожат?
— Боятся сюда ходить. Сунулись было, получили свое — и не лезут.
— Очень хорошо. Значит, спокойно отдохнем.
— Отдыхайте, отдыхайте, — почему-то сочувственно сказал комендант.
Цену его сочувствию я узнал очень скоро. Не успели мы сесть за наскоро сваренный обед, как вбежал один из часовых: