Дар любви
Шрифт:
– Я не могу ему лгать, но и сказать правды не должна – теперь она уже обратилась к господину Эвирлок – я понимаю всё. Мой муж так умён и талантлив и непременно внесёт много прекрасного в наш мир. Он любит меня сильно и страстно… я тоже люблю его так сильно, как могу любить. Именно поэтому я отвечаю за слишком многое. Если теперь он отмстит, тогда эта жестокость пробьёт в его душе такую трещину, которую уже ничем не склеишь. Я буду молчать.
– Смелая и благородная девушка, он не ошибся в Вас. Теперь о другом, что же всё-таки произошло после того, как Вы расстались с господином Аренс. Он говорит, что Вашей жизни угрожала смертельная опасность,
– Это правда.
– Но Вы не воспользовались им, почему?
– Не могла поступить иначе.
– Те звёзды падали из-за Вас, это очевидно, но как Вам это удалось?
– этого я не могу сказать, потому что сама не понимаю этого окончательно. Кроме того, сейчас бы я не могла назвать причин побудивших меня к этому. Всё что я помню, это то, что это был какой-то полёт, лучше сказать ощущение свободы. Но всё это так туманно, вообще все, что касается чувств, не описывается словами и не объясняется логикой.
– Крылатый путник жалок на Земле – прошептал Леоне Эвирлок, будто бы поняв мысль Милидии, которая была высказана столь странно. Кроме того в его лице проскользнуло что-то напоминающее её воодушевление.
– Да, это так, я знала, что упаду.
– И всё-таки летели?
В лице гордячки проскользнул вызов.
– Летела.
– Но пришёл момент, и Вы упали. Те, кто видели Вас в тот момент, говорят, что Вы были очень больны, но никто не может назвать этой болезни. Вы угасали миг за мигом. Ваша болезнь имела не просто физический, но и душевный характер. В Вас будто бы что-то сломалось, что-то очень важное, то без чего нельзя жить.
Очередное воспоминание промелькнуло перед ней.
« Победа доброты не так уж неизбежна, ей мало Ваших клятв и много надо сил» – издеваясь, говорил Тальф.
– Всегда ломается что-то важное в том, кто слишком долго был сильным.
– Что это было?
– Господин Аренс называл это жизненными силами, я не уверена, что это было так, но другого названия придумать не могу.
– Тем не менее, Ваши друзья, кажется, знали способ сохранить Вашу жизнь, от Вас требовалось одно, Вы должны были захотеть жить.
– Да, они говорили мне тоже самое.
– Но Вы, это что-то немыслимое, неужели Вы не хотели жить?
– Хотела, но должно быть недостаточно сильно, раз у них ничего не получилось. Кроме того, Фискал… я не хотела, чтобы одно лишь благородство и жалость привязывали его ко мне.
– Вас что-то задело в его поведении?
– Напротив. Он, кажется, простил мне всё, а ведь я была виновата перед ним. Когда это происходило, я не думала о том, сколько несчастья принесёт мой поступок тем, кто меня любит. Он любил меня больную, несчастную, измученную и разбитую, он просил меня лишь об одном, о том, чтобы я захотела жить. И всё-таки я боялась, я не хотела мешать ему, не хотела, чтобы он рвался между порядочностью и своими чувствами, не хотела приносить ему страданья.
– А потом?
– Он ушёл, я жестоко настояла на этом, я почти, что прогнала его от себя. И когда он ушёл, мне стало так спокойно и хорошо. Я уже не чувствовала ни боли ни страха, я не о чём не думала, я жила лишь ощущением покоя. Наверное, я спала, тихо и безмятежно, как спят в детстве. Потом начался рассвет, солнце осветило меня, оно играло в моих ресницах и глазах, я жмурилась, как ребёнок. Потом, поняв, что настало хорошее и светлое утро, я поднялась с постели и стала расчёсывать свои волосы перед зеркалом, припевая строчки простой песенки. Я даже не сразу поняла, что произошло,
– Кто же Вы такая, госпожа Фейрфак, я видел много людей, но никого подобного Вам не встречал?
Глаза Милидии были беспредельны, они выдавали живой ум и таинственное счастье.
– Да, кто же Вы, наконец?
– Этого я не знаю.
– Дважды Вы сделали невозможное, те звёзды и то, что Вы остались живы. Вы как птица Феникс восстали из пепла и ничего из этого не можете объяснить, дважды невозможное!
– Но невозможное сегодня становится возможным завтра.
– Не сейчас, но через некоторое время, Вы могли бы совершить нечто равное этому или хотя бы раскрыть хоть одну из тайн, окружающих Вас?
– Не думаю. Это было таким чудом, которое не объясняется, это просто, здесь нет никакого алгоритма или я боюсь искать разгадку.
– А ваш муж?
– Он не хочет возвращаться к этому, и я понимаю его.
– Хорошо, теперь о господине Фейрфак. Вы умная девушка, но вопрос, который я Вам задам слишком серьёзный, Вам бы следовало знать слишком многое, но у нас слишком мало времени, сейчас я вам всего этого не объясню, скоро кто-нибудь из волшебников разгадает мою маленькую уловку и что-то мне подсказывает, что это будет господин Фейрфак. Ему всего двадцать три года, но у него есть талант и ещё кое-что чего не достаёт многим другим. Уже то, что он заслужил вашу любовь, говорит многое. Да, он легкомыслен, не в меру язвителен, никто не знает, что ждать от него, он максималист, как, впрочем, многие в юности, но всё же… С вами я могу быть откровенен, я уже не молод и таков закон жизни, должен буду уступить место кому-нибудь. Как Вы считаете, мог бы Ваш муж стать Председателем Совета Волшебников?
Старик и девушка в течение всего разговора, с проницательностью, делающей честь их наблюдательности и уму, изучали друг друга. У обоих в лицах читался живой интерес, ведь каждый встретил собеседника весьма достойного умом, способного понять душой, что ни маловажно порядочного, из чего следовало, что с таким человеком можно быть откровенным.
– Я не имею права в данном вопросе отвечать за моего мужа.
– Но на собственное мнение Вы имеете право?
– Моё мнение не может быть объективным, так как я молода, а молодости, как известно, присуще некоторые заблуждения или слишком категоричные суждения. К тому же я являюсь заинтересованной стороной и нельзя отрицать, что любя вижу всё в слишком ослепительных красках.
– Вы близки с ним по юности и нраву, и лучше всего понимаете, друг друга, поэтому я и спросил Вашего совета.
– В таком случае, прошу простить мою откровенность, Ваше предложение, безусловно, делает честь господину Фейрфак и мне самой, но едва ли оно действительно интересно нам.
– Вот как?
– Да, но позвольте мне договорить и не поймите неправильно. Власть не его стезя. Он путешественник и искатель, возможно, в чём-то немного авантюрист и бунтарь. Ему интересно исследовать, открывать нечто новое, но ни в коем случае не руководить. Такая должность не позволит раскрыть его способности. Вы поняли меня?