Дар памяти

Miauka77

Отвоевав треть оставшегося пути, Северус остановился перед очередным шкафом, преградившим путь. До лестницы было ярдов тридцать. Вода поднялась до паха. Еще чуть-чуть, и он просто не сможет держать Фелиппе. В отчаянии Северус снес последние полки шкафа и отправил окаменелое тело наверх. Прогнившее дерево опасно наклонилось, но выдержало.

Пытаясь сосредоточиться, Северус прислонился к стене. Сконцентрироваться, почувствовать связь. Ну же! Вот она, тоненькая ниточка, сердцевина фонтана. Что же ты такая злобная-то? Ты же вода, тебе положено совсем другое – умиротворять. Как

же это сделать? Отдаться. Отдаться всему. Кому только, непонятно. Но и неважно. Конечно, неважно. Уже неважно. Бери меня, кто бы ты ни был, ты сильнее, ты знаешь больше меня - я весь твой. Все, что есть во мне, - это твое.

Да, вот так. Именно так. Все правильно, дорогая, правильно… Северус, не тот, который был здесь, в душном подвале, а словно какой-то другой, гораздо больший, спокойный и твердый, стоял в золотистых солнечных лучах посреди бескрайнего озера и гладил нервничающую воду. И она расслаблялась, замирала под его руками, отступала назад.

Он стряхнул оцепенение и открыл глаза – похоже, что вода и впрямь уходила. Уровень снизился почти до колен. Северус выдохнул облегченно и вытер пот со лба. Кажется, он никогда еще не чувствовал себя таким измученным после общения со стихией. Должно быть, в процессе все-таки сделал что-то не то.

Он набросил на себя согревающие чары, выпил укрепляющего и, повернувшись к шкафу, взмахнул палочкой – снять Фелиппе. И вдруг замер, почувствовав что-то непонятное, словно бы неприятную помеху, нечто, что вклинивалось между ним и такой родной уже водой. За несколько мгновений это нечто превратилось из крошечной точки в сплошную бескрайнюю стену. Стена была темной, плотной, словно из прессованной земли, и перед ней клубилось нечто вроде черного тумана, непроглядное и удушливое. И как-то сразу стало понятно, что ему – уже не помешать.

А потом в зале начал рушиться потолок. Несколько мгновений Северус еще держал его над собой и Фелиппе, раздумывая, что можно сделать, а потом черный туман обволок его окончательно и унес в удушливую темноту.

los hechizos de amor (лос эчисос де амор) – приворотные чары (исп.)

** C'omo identificar el tipo de la magia espont'anea? (комо идентификар эль типо де ла махия эспонтанеа)

========== Глава 83. Объяснения ==========

Первое, что я вижу, придя в себя, - светло-зеленая занавеска. Нет, не так – сначала я чувствую на своих губах губы Фелиппе, потом он отодвигается, и я вижу окно и колышущуюся в нем занавеску. А еще мне чертовски холодно. Должно быть, простудился в этом гребаном подвале. По крайней мере, меня бьет дрожь.

Фелиппе закутывает меня в плед, кладет руку мне на лоб и улыбается, совсем как всегда. Может быть, мне показалось там?..

Сейчас пройдет, - говорит он тихо. И поясняет, продолжая улыбаться: - Я лечил тебя от всего на свете. Ты там такого нахватался! И слизи этой, брр, и яда.

Он снова целует меня, чуть-чуть проникая языком в рот, и мне ужасно хорошо. Теперь мне тепло, и я расслабился, и все, что мне нужно, - это чтобы он не уходил. А он и не уходит, гладит меня по лицу, перебирает пальцами волосы. И смотрит – будто никак не может насмотреться. Еще немного и я, кажется, унижусь и

буду просить, чтобы он меня не бросал.

Прерываю собственные сантименты:

Что за яд? И как мы вообще?..

Яд был, видимо, в каких-то книгах. Когда они намокли, чары пали. А я был наверху, до меня яд не дошел.

Но ты…

Был под Петрификусом? Северус, скажи мне, ты правда не сбросишь Петрификус за пять минут?

Зависит от того, в каком я состоянии. А ты был невменяем.

Невменяем? Что ты хочешь сказать?

Ты был в трансе, и я не мог тебя увести. Ты не помнишь?

Он качает головой.

Нет. Я подумал, что тебе для чего-то было удобней приложить меня Петрификусом. Может быть, ты хотел убрать меня, чтобы я не мешался во время процесса… - Он задумывается. – Видимо, я пришел в себя сразу, как только ты меня приложил. Я помню, как ты тащил меня над водой, я переворачивался то и дело, и все время боялся, что свалюсь в воду. Я с детства ее ненавижу. Брр! Это мешало мне сосредоточиться. А потом я оказался наверху, чувствовал, что ты колдуешь со стихией, мощный выброс, это тоже мешало. А когда ты прекратил, я воспользовался моментом и сбросил, чтобы увидеть, что у тебя, внизу, все не очень хорошо.

Но как ты расправился с ядом?

Я с ним и не расправлялся. Он ушел вместе с водой. Яды ведь относятся к стихии воды.

Хорошо.

Фелиппе наклоняется и вновь целует меня в губы. На этот раз его язык проникает дальше и надольше. Он дразнит, и я злюсь на это. И все же в этих движениях языка есть надежда, что еще не все.

Он отстраняется и уходит. Я слышу, как он спускается по лестнице, потом возвращается и начинает возиться уже здесь, в комнате. Я слышу, как звякает в бокале ложка. Я лежу на диване, повернутом к окну, и мне за спинкой не видно. Но вставать не хочется. Хочется лежать. Это очень приятно – быть живым. Чертовски приятно – быть живым.

Фелиппе приносит бокал с чем-то белым.

Молоко с антитоксином, - говорит он, помогая мне присесть. Голова кружится.

Антитоксин – антидот нового поколения, лучшее, что можно найти от более-менее общих ядов, парализующих дыхательные пути. Только компоненты его чертовски дороги, одному Люциусу и потянуть. А еще его нужно много.

Сколько ты в меня уже вкачал?

Литра два. Дыши.

Я покорно вдыхаю пар. Фелиппе не выпускает меня из рук.

Что было дальше? Как ты меня вытащил?

Он улыбается и опять смотрит. И мне вдруг на миг кажется, что я совсем маленький, что сегодня Рождество, я сижу на коленках у бабушки Элейн, дожидаясь, когда мне скажут, что уже можно бежать в гостиную и смотреть на подарки под елкой. Надо же, а я и не помнил, чтобы она когда-нибудь брала меня на руки. Чтобы кто-нибудь брал меня на руки вообще.

Земля – моя стихия, - говорит Фелиппе. – Не то чтобы плевое дело, но успокоить взбесившийся потолок – достаточно просто. Конечно, многого я не смог. Так что… - он опускает голову, - в общем, пришлось выбрать – или ты, или книги.