Дарханы. Академия Четырех богов
Шрифт:
Грудь ходила часто, а пальцы, вцепившиеся в сучковатый край куста, дрожали от напряжения. Равенс поднялся — его тень нависла, и всё внутри сжалось в одну мысль: сейчас.
Он хотел убедиться, что я упаду, но похоже, что-то увидел в моих глазах. И ему стало страшно! Потому что я не подчиняюсь так живой магии, как другие. Потому что он знал, на что я способна!
Запах сухой травы под ладонью. Шероховатость ветки. Едва уловимая жара — не изнутри, а из самого воздуха, словно в нём притаился жаркий дух. Он был
Я вздохнула — в грудь ворвался перегретый воздух.
И пламя проснулось.
Ветки под моими руками разгорелись в резкий, ослепляющий факел, и Равенс отшатнулся, зашипел сквозь зубы, заслоняя лицо. Его рука задела пламя, и он отпрыгнул назад, споткнувшись о камень, — а я с трудом рванула и наконец обрела опору.
— Идут сюда! — заорал Арден, призывая нас на помощь. — Быстро!
Заметив рядом с Искрой троих захватчиков, я резко присела на землю и позволила огню вспыхнуть ярче и стремительно рвануть к нашей половине артефакта.
Огонь понёсся вперёд, точно послушный хозяину зверь. Я касалась пальцами сухой травы и кустарника и с наслаждением давала себе волю — разжигая пламя всё сильнее и заставляя врагов отступить. Словно внутри что-то проснулось — не ярость, не злоба, а… ясность. Та самая, которую Кьестен всегда от меня требовал.
Равенс отшатнулся и бросил на меня убийственный взгляд.
— Беги, — прошептала я ему, приподняв голову, взглянула исподлобья и оскалилась.
Пламя рвануло к нему, догоняя и цепляясь за край его штанов, как живое, точно оно тоже ненавидело предательство и жаждало справедливости.
За Искру началась настоящая борьба, но поднятое мной пламя не давало подойти врагам, и я удерживала их, позволяя огню гореть с тех сторон, откуда пытался проникнуть соперник. Кажется, впервые за долгие дни я не защищалась, не пряталась, не молила о спасении — я действовала.
Другие захватчики возникли в поле зрения, и я резко повернула голову, готовая броситься в новую схватку, но замерла. Это был Ильхас. Рядом — Тьяра. Оба — в ссадинах, с порванной одеждой, запыхавшиеся и довольные, но живые.
И с ними — Искра… Чужая Искра! Две части артефакта, одна из которых всё это время мерцала в расщелине у нас, наконец соединились — и засветились ярче, чем когда-либо. Линии, выжженные в поверхности древнего камня, сошлись, как нити судьбы, и вспыхнули, образуя сверкающий узор.
— Да!! Мы это сделали! — заорал Ильхас, не сдерживая ликования, и вместе с Джаном поднял Искру над головой, высоко, чтобы все видели. Чтобы все — и друзья, и враги, и наблюдатели, и, возможно, даже сами Четверо — знали: победа за нами.
Мои волосы растрепались, руки жгло, как после ожога, но я едва ли это ощущала. Я просто дышала —
Равенс замер поодаль, будто не придумал, как выкрутиться, и в его взгляде мелькнула паника. Но в это мгновение за ним проскользнула тень — Бьёрн схватил его сзади, резко, точно, хладнокровно — и за секунду скрутил Равенсу руки так, что тот застонал. Без лишней жестокости, но и без тени колебания. Он действовал как дархан, как судья, как тот, кто видел всё.
— Ты проиграл, — бросил он Равенсу, а затем на мгновение поднял взгляд и встретился с моим.
Серые глаза, чуть прищуренные. Без слов. Но я поняла: он видел всё, и не просто видел — он был рядом с самого начала!
Я стояла, не зная, что сказать, не зная, можно ли ещё сказать хоть что-то! Сердце всё ещё билось быстро, руки дрожали. Зато пламя гасло, оставляя за собой только копоть и обугленные листья.
— Передай его стражам, — произнёс Бьёрн, не глядя ни на кого из окруживших нас, и тут же один из старших дарханов шагнул вперёд и молча взял Равенса под локоть.
Тот больше не сопротивлялся — то ли от боли, то ли от осознания, что всё кончено. На его лице уже не было той ехидной ухмылки…
Толпа уже собиралась, наблюдатели, судьи, наставники. Над полем запылал свет — тот самый, чистый, сияющий, что возвестил: Игра окончена.
Кто-то из судей громко проговорил:
— Искра соединена. Победа подтверждена!
Мимо меня проходили участники, кто-то хлопал друг друга по плечу, кто-то — как Тьяра — стоял с закрытыми глазами, молча выдыхая победу, будто молитву. Арден переговаривался с Ильхасом, кивая в мою сторону, и оба с цоконьем оглядели выжженную землю, где только недавно пылало зажженное мной пламя.
Только вот Аиши нигде не было. Я обернулась, шагнула вперёд, снова оглянулась — нет. Ни в группе, ни среди захваченных, ни даже у наблюдателей. Ещё одна предательница исчезла так же ловко, как умел уходить от ненужного внимания бородатый. Я почувствовала, как похоладало внутри, и скользнуло предчувствие, что всё только начинается, ведь я всё ещё слишком много знаю…
Вокруг все замерли, и я поняла почему: к нам вышел император, оглядывая обе команды, которые один за другим подтягивались к сияющей Искре.
— Сегодня сделан первый шаг, — произнёс Сиркх голосом, и я встретилась с ним взглядом напрямую, дрожа ещё отчаяннее. — И Четверо, как и обещали, показали нам тех, кто готов предать нашу веру и святые заповеди Четырёх богов.
Он подошёл ближе, остановился рядом с Искрой, и его глаза сверкнули в отблеске магии.
— Те, кто прятался за масками, — продолжил он, глядя в сторону, где только что исчезла Аиша, — будут найдены. И предстанут перед настоящим судом богов: не тем, что слушает слова, а тем, что чувствует истину.