Дарители
Шрифт:
— Послушай, Костя, может, я и неправильно выразилась, но, — Наташа повернулась и посмотрела на него с легкой усмешкой, — я не понимаю, о чем конкретно мы здесь говорим? Что случилось — то уже случилось, и я не понимаю, зачем нам это обсасывать?! Он в городе — ну так пусть. Уже три дня прошло. Ты видишь его здесь? В этой квартире? Нет. И не увидишь. Он с Виткой приехал, так пусть она сама и разбирается со своим мужиком! Тебя это все совершенно не касается!
— Нет, касается! — упрямо сказал Костя. — Схимник — сумасшедший. Я видел, что он
— Говори, говори, — пробормотала Вита, примериваясь глазами к посуде на столе. — А знаешь, что я тебе скажу, Костя? Я не вчера родилась, я видела достаточно и пережила достаточно, и если я поверила такому человеку, значит у меня были на то все основания!
— Если ты не слушаешь ее, послушай меня, — Наташа швырнула сигарету в окно и тут же взяла новую. — Я смотрела в него. Да, он сумасшедший. Он болен. Но он не такой уж плохой человек.
— Как убийца может быть неплохим человеком?! — рявкнул Костя. — Да ты сама слышишь, что говоришь?!
— Я говорю то, что видела! — холодно ответила Наташа. — С его стороны нам ничего не грозит! Или может, ты сомневаешься в моих способностях?!
Костя сгорбился в кресле, вдруг став похожим на побитую собаку. В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая только отчаянным зеванием Виты. Потом на лице Наташи появилось любопытство экспериментатора, и она спросила:
— А что ты вообще предлагаешь?
— Сдать его ментам! — Костя встрепенулся. Слава хмыкнул.
— Это з-значит, заодно и нас троих. Кое-кто этого ждет, н-не дождется.
— Тогда убить!
Вита вонзила в него горящий взгляд, а Слава захохотал. Наташа тоже улыбнулась — с оттенком снисходительности.
— Никто из нас этого делать не станет, да и не сможет, даже если бы и захотел. Кто же тогда? Ты?
Глаза Лешко наполнились выражением тупой боли, и он отвернулся. Всем на мгновение стало неловко.
— Я жалею, что приехала, — наконец сказала Вита. — Я думала: навещу друзей, сама покажусь, чтобы не беспокоились… но вижу, что зря это сделала.
Наташа отошла от окна и налила себе стакан сока.
— Вит, ты все сделала правильно. Не обращай внимания, Костю тоже можно понять. Только честнее будет называть все своими именами — ты приехала лишь для того, чтобы проверить — не свихнулась ли я окончательно. Не беспокойся, все хорошо. Меня держат на коротком поводке. Слава меня никуда одну не отпускает.
— Наташка, ты… — начал Слава, приподнимаясь в кресле, но она тут же его перебила.
— А что Наташка?! Куда бы я не пошла, ты везде меня конвоируешь! Человек, между прочим, имеет право на одиночество! Славочка, тебе хорошо известно, что ты для меня — все, но даже твое общество может иногда достать! Конечно, ты всегда можешь уехать, и я это пойму…
—
— Тогда принимай все как есть и будь любезен хотя бы иногда уважать мои требования! Разве я не имею на это право?! Разве ты мне не веришь?!
— Да, — просто ответил Слава, — я тебе не верю.
— Прекрасно! — Наташа зло всплеснула руками и отвернулась. Потом подошла к Косте, сидевшему с опущенной головой и ласково обняла его сзади за шею.
— Костенька, милый, я тебя обидела… Прости пожалуйста, я же не со зла. Ты же видишь, какие мы все стали нервные.
— Да я не сержусь, что ты, — Костя тяжело вздохнул и похлопал ее по тыльной стороне ладони. — Просто я очень за тебя боюсь. Я ведь живу только благодаря тебе… я не хочу, чтобы какая-то мразь…
— Хватит! — Вита резко встала. — Я не собираюсь больше это слушать!
Она сделала несколько шагов к двери, потом пошатнулась, вскинув руки, точно пыталась уцепиться за воздух, и вскочивший Слава едва успел ее подхватить.
— Вот черт! — Вита откинула голову на его плечо. — Все-таки, наверное я вчера перепила. Да еще, — она обхватила Славу за шею и, наклонив к себе его голову, что-то зашептала в ухо, и Слава добродушно захохотал.
— Перелюбила ты, а не перепила, — мрачно пробурчал Костя. Вита свирепо посмотрела на него, и он махнул рукой. — Ладно, что-то сегодня не заладился у нас разговор — все на взводе… Витка, наплюй!
— Не попаду, — сонно пробормотала Вита. — Славка, пусти, мне надо идти… меня ждут.
— Куда тебе идти в таком виде? Поспи до в-вечера, а я позвоню в гостиницу и скажу ему, что ты задерживаешься, — Слава, не слушая вялых протестов, понес Виту из комнаты. — П-поехали-ка на ложе!
Когда он вышел, Наташа отвернулась, глядя в окно. Костя некоторое время наблюдал за ней, потом негромко спросил:
— Наташ, о чем ты все время думаешь? С тех пор, как ты вернулась, я тебя не узнаю. Ты так изменилась… Ты все время о чем-то думаешь, с нами почти не говоришь, и… — он запнулся.
— Продолжай, — равнодушно сказала Наташа, но в ее глазах появилось выражение пойманного с поличным воришки.
— Раньше ты все время жалела о своих поступках… о картинах. Теперь ты больше этого не делаешь.
— А если я поняла, наконец, что заниматься душевным мазохизмом — дело бестолковое? Что обо всем лучше забыть и просто жить дальше? Не веришь — спроси у Славы! Это он мне посоветовал! Мертвые пусть лежат себе в своих могилах. Это его слова, — она подошла к креслу и наклонилась придерживаясь за ручки, так что ее и Костино лица разделяло всего несколько сантиметров, потом ее пальцы с длинными ухоженными ногтями скользнули по его щеке, и он вздрогнул, впившись ошеломленным взглядом в каштановые глаза, кажущиеся глазами незнакомки. — Он так сказал, а я слушаюсь своего мужчину.