Дарители
Шрифт:
Наташа подмигнула Косте, и на мгновение из ее глаз выглянули презрение и брезгливость — жуткие и нереальные, как кривляющееся лицо призрака в окне старого дома. Секундой позже они снова сменились бархатистым теплом, и Костя моргнул, так и не поняв, было ли это на самом деле. Наташа отошла от кресла и стремительной, летящей походкой, присущей только длинноногим, направилась к двери, а он остался сидеть, втягивая полуоткрытым ртом горячий пыльный воздух и чувствуя, как щекочут спину ледяные ручейки пота.
— Я Витку в нашей комнате уложил, — сообщил Слава, заходя. — Что-то
— Пойду, посмотрю, и, наверное, тоже лягу, — Наташа обменялась с ним мимолетным поцелуем и вышла в коридор. Слава пожал плечами, потом подошел к вентилятору и встал почти вплотную к нему, раскинув руки, точно собирался взлететь.
Наташа на цыпочках вошла в комнату, которые занимала вместе со Славой, и остановилась возле кровати, пристально глядя на Виту, лицо которой даже сейчас, во сне оставалось обиженным. Нахмурившись, она отвернулась, и тут Вита, не открывая глаз, пробормотала:
— Ты чего… бродишь?..
Наташа вздрогнула.
Витка подобрала удивительно точное определение — люди ходят, а бродят призраки… такие как я…
потом почувствовала легкое прикосновение к ноге и опустила глаза. Внизу стоял толстый трехцветный кот тети Лины, нервно помахивая пушистым хвостом. Она наклонилась, чтобы его погладить, но кот, зашипев, вывернулся из-под ее ладони и метнулся в сторону, потом вспрыгнул на кровать и улегся на смятом подоле голубого сарафана Виты, глядя на Наташу злыми зелеными глазами. Вита, вздохнув, перекатилась на спину.
— Наташ… ты чего-то хотела?..
Лицо Наташи исказилось, и какое-то время по нему скользило множество выражений, сменяя и захлестывая друг друга, потом она вдруг порывисто кинулась к кровати, схватила Виту за податливую, расслабленную руку и горячо зашептала, целуя горячее запястье.
— Вита, Виточка, солнышко, прости меня, пожалуйста, прости, прости!..
— Ты что?.. — пробормотала та, почти не слыша ее, и попыталась отнять руку. — Перестань… жарко…
— Прости меня, милая… я не хочу всего этого… но я не могу…
— Ты… так редко появляешься, — сонно сказала Вита, не открывая глаз. — Наташка… пожалуйста… не делай глупостей. Он тебя не попросит… но ведь ты можешь попросить сама… я знаю… не надо. Я ведь совсем… не проверять тебя приехала…
Она закинула другую руку за голову и заснула окончательно. Наташа продолжала держать ее за запястье, плача без слез.
Вита, я не хочу этого.
Не хочу этого? — повторил кто-то со злым удивлением.
Не хочу этого? — произнес кто-то следом трусливо.
— Я сделаю это для тебя, — прошептала Наташа. — Только для тебя. Ты ведь хочешь этого, я знаю. Просто ты никогда не решилась бы меня попросить…
Для нее? — искренне удивились где-то глубоко внутри.
Наташа разжала пальцы и вскочила на ноги — по-кошачьи легко, мимолетно подумав, что раньше собственные движения казались ей угловатыми и неуклюжими. Она бесшумно вышла
— … возможно, ты будешь смеяться, но знаешь… иногда мне кажется, что это не Наташка, — хрипло сказал Костя. — Иногда мне даже кажется, что это не женщина. И не мужчина. Елки, я даже не знаю, как это назвать… Может, у меня крыша поехала?
— Да н-нет, к сожалению, — ответил Слава.
— Что с ней творится, а? Я знал милую, добрую девчонку, без всякой грязи… А это что? Что это, Слава?
— Я не знаю.
— Ты знаешь, иногда я ее боюсь. Она так странно смотрит. Порой мне кажется, что я младше ее не на три года, а лет на сто.
— Не г-говори ерунды.
— Быть беде, Славка. Я чувствую, быть беде. Не спускай с нее глаз. Она и так недавно от тебя удрала — черт ее знает, чем она занималась все это время!
В комнате что-то брякнуло, потом зазвонил телефон. Слава сказал:
— Пойду, под душ залезу, что ли…
Наташа метнулась обратно в комнату и повалилась на кровать, отвернувшись от двери. Секундой позже в комнату заглянул Слава, она почувствовала на затылке его внимательный взгляд, потом послышались удаляющиеся шаги, отворилась дверь ванной. Минутой позже зашумела вода. Наташа приподняла голову, потом слезла с кровати, на цыпочках прошла по коридору и заглянула в комнату. Костя, спиной к ней, ворчливо разговаривал по телефону. Она взглянула на закрытую дверь ванной, потом на комнату, где спали мать и тетя Лина, быстро проскочила в коридор, сунула ноги в шлепанцы, схватила заранее приготовленную сумочку, открыла дверь и выбежала на лестничную площадку.
— Славка! — отчаянно закричал Костя, бросив телефонную трубку, которая осталась раскачиваться и подпрыгивать на пружинящем шнуре. — Славка, мать твою! Славка!
Инвалидное кресло вылетело в коридор, и в тот же момент дверь ванной отворилась и высунулась мокрая голова Славы.
— Ч-чего орешь?!
— Сбежала! — Лешко ткнул дрожащей рукой в сторону приоткрытой входной двери. — Наташка опять сбежала!
Слава выматерился и выбежал из ванной, на ходу натягивая шорты. Он выскочил на лестничную площадку, на мгновение прислушался к гулкой подъездной тишине, потом помчался вниз, прыгая через ступеньки. Только на улице он обнаружил, что выскочил босиком и забыл надеть майку — впрочем, в Симферополе в это время года голым торсом никого нельзя было удивить, босыми ногами — тем более. Он оглядел пустынный двор, потом побежал, все еще надеясь, что успеет ее найти, хотя уже понимал, что это невозможно.
Наташа, на одном дыхании пролетев несколько дворов, выбежала к дороге и вскинула руку. Вскоре у обочины остановился старый пыльный «ниссан», от которого несло жаром, как от дракона. Наташа открыла дверцу и прыгнула на заднее сиденье. Ее топик промок от пота, рыжие волосы сбились набок и прилипли к шее.
— На Куйбышевский, только побыстрее.
— Побыстрее… — проворчал водитель с легким кавказским акцентом, трогая машину с места, — зачем побыстрее? Быстро в такую жару только покойников возят.