Дарители
Шрифт:
Вскоре предсказания Баскакова начали сбываться. Аристократические образы, надетые на себя гостями, начали потрескивать по швам, растекаться, распадаться, выпуская на волю истинные лица. В конце стола уже вовсю курили, кто-то фальшиво мурлыкал «Из-за острова на стрежень…», из-за соседнего стола долетали деловые препирательства, кто-то ругался в свой сотовый, две женщины в элегантных классических платьях шипели, как потревоженные змеи, ненавидяще уставившись друг на друга, чей-то голос требовал цыган. Танцы становились все более беспорядочными, какой-то мужчина попытался пуститься вприсядку, потом заплакал и его увели. Правда, большая часть гостей
— Инна Павловна, что ж вы сегодня такая печальная? Пойдемте потанцуем. Виктор Валентинович, вы позволите умыкнуть вашу супругу на вальс?
— Умыкай, — рассеянно сказал Баскаков, и Инна, бросив на него косой взгляд, упорхнула вместе с ангажировавшим. Вскоре она уже кружилась по залу в венском вальсе. Танцевала Инна, в отличие от партнера, хорошо, правильно, хотя в ее движениях сквозь естественность то и дело проглядывала заученность — так ученик отвечает на совесть вызубренный урок, ни на слово не отступая от текста учебника. Баскаков подумал, что до некоторых пор жена была так же предсказуема, как и ее квадрат вальса.
Занимаюсь какой-то ерундой, столько времени трачу… лучше лишний час на корте провести…
Витя, что со мной происходит? Мне страшно.
Он быстро допил коньяк, встал и подошел к тому месту, где сидела Анна, только что вернувшаяся после очередного танца. Наклонился и протянул согнутую руку ладонью вниз.
— Может, тур вальса с именинником?
Соседи Анны сразу же замолчали, а на ее повернувшемся лице отразилась легкая растерянность.
— Ох, Виктор Валентинович, видите ли, я такие танцы совершенно…
— Глупости, это проще, чем вам кажется, — сказал Баскаков с легким раздражением и потянул ее стул за спинку, так что Анна невольно привстала. — Пойдемте, я сейчас все покажу.
Он с величественным видом провел ее в центр зала и, не обращая внимания на жгучие взгляды жены, взял Анну за запястья и быстро показал простейший квадрат вальса.
— Вот так… с левой назад, переступаешь, левую приставляешь… теперь то же самое, только с правой и вперед. Видишь, не так уж и сложно. Просто перебирай ногами, а я буду вести, куда надо… для первого раза и хватит.
Мелодия закончилась, но оркестр тут же без перерыва заиграл «Амурские волны». Анна быстро приноровилась и вскоре уже кружилась в танце вполне сносно. Ее глаза блестели чуть лихорадочно, что Баскаков приписал выпитому шампанскому.
— Спасибо, что сподобился пригласить, — она улыбнулась чуть насмешливо, — а то сидел, как анахорет — думала, так и просидишь до окончания.
— Зато ты, я смотрю, времени не теряла.
— А что? — Анна вызывающе пожала плечами, на мгновение сбилась, но тут же снова подхватила ритм. — Я приехала развлекаться, а не обрастать плесенью. Боже мой, мне всегда хотелось научиться танцевать вальс, да как-то все не получалось. Мне так хорошо сегодня, — она чуть прикрыла
— Да уж, до балов у Иогеля [18] этому действу, конечно, далеко, — Баскаков усмехнулся, и она тут же подмигнула ему, отчего на долю секунды ее лицо приобрело странно хищное выражение.
— И нет никого в темно-зеленом фраке и панталонах цвета тела испуганной нимфы.
— Это же вовсе не из описания бала… впрочем неважно. Где же обещанный подарок, душа моя? Ты единственная, кто до сих пор меня не поздравил.
— Имейте терпение, сударь! — заговорщически шепнула Анна, придвигаясь ближе, в то время как под красивой маской улыбалось нечто, азартно дрожавшее в предвкушении долгожданной развязки. — Всему свое время. Обещаю — тебе понравится.
18
Московские балы начала XIX века, устраиваемые танцмейстром Иогелем для детей. Были знамениты весельем и непринужденностью.
Инна Баскакова мрачно наблюдала за танцующей парой. После вальса она не вернулась за стол, а вместе с тремя подругами обосновалась на софе в полукруглой нише за полузакрытыми занавесями. В ее ярко-синих глазах собирались грозовые тучи, в голосе слышался отзвук грома. Перед ней официант торопливо убирал со стола пустые вазочки и бутылки из-под шампанского — за то время, пока длился танец, подруги успели выпить две бутылки, правда, пила в основном Инна.
— Принесите фруктовый салат и мороженое, — сказала она, чуть повела рукой и зацепила локтем бокал. Официант едва успел подхватить его. — И дыню.
— И еще грибов по-монастырски, — произнесла одна из женщин в платье цвета лежалых листьев, раскуривая маленькую трубку с длинным тонким мундштуком и выпуская в воздух облачка дыма с вишневым запахом. — И бутылку брюта.
— Две, — поправила Инна, чуть сощурив глаза. Официант исчез, а к софе осторожно подошел один из охранников, на чьем лице до сих пор оставались едва заметные следы от ногтей Баскаковой.
— Инна Павловна, — тихо пробормотал он с хмурой тревогой, — вы б… вы бы лучше…
— Отвали! — прошипела Инна, подтягивая к себе сигареты. — Не лезь не в свое дело, понял?! Или я устрою так, что в этом городе никто тебя на работу не возьмет! Блюди издалека и помалкивай! Понаставил всюду своих клевретов!.. Раз праздник — буду праздновать!
Охранник испарился, а вместо него в нишу заглянула Соня. Подобрав подол своего голубого платья, она подошла к матери. Ее лицо было сонным и откровенно скучающим. Инна быстро и раздраженно осмотрела дочь снизу доверху.
— Ты могла танцевать и получше! Не ходила на занятия — и вот к чему это привело! Не могу понять — почему на тебе платье так плохо сидит… это ты за несколько дней так растолстела?! Совсем себя распустила! Я в твоем возрасте следила за собой и выглядела куда как лучше!
— Я за тебя счастлива, — равнодушно ответила Соня, отбрасывая с плеча на спину полуразвившиеся локоны. — Ты б лучше сейчас за собой следила, да и за батянькой заодно — он уже полчаса какую-то крысу крашеную обжимает у всех на виду! — она прикрыла ладонью зевок. — Инна, я хочу поехать домой. Наши уже собираются разъезжаться.